.
Составители коммюнике Польско-советской чрезвычайной комиссии тоже неоднократно упоминают евреев, хотя и маскируя их всякий раз помещением в конец длинной перечислительной конструкции[38]. В статье Рутмана и Красильщика слово «еврей» не встречается, авторы говорят о «фабриках массового истребления людей», гибели «миллионов людей всех стран Европы».
В «овручской рукописи» еврейская тема занимает не главное, но вполне заметное место[39]. Однако в письме Швернику Печерский избегает этого слова, называя погибших в газовых камерах «мирным населением Европы», а одного из участников восстания, Хаима Энгеля, – «поляком из Лодзи» Генрихом Энгелем[40]. В книге 1945 года он точно так же переименовывает своего солагерника Леона Фельдгендлера, первоначально известного ему под конспиративным именем Борух, в Бориса (впрочем, скажем, друг и соратник Печерского Шлёйма Лейтман назван здесь своими именем и фамилией). О евреях речь заходит лишь в идишском варианте книги Печерского, вышедшем в 1946 году в московском издательстве «Дер Эмес». Что это: собственное неоднозначное отношение к проблеме, понимание правил игры, вектора развития ситуации, сугубая осторожность человека, прошедшего плен, лагерь смерти, спецлагерь НКВД и штурмбат, вмешательство цензуры? Вряд ли кто-то способен точно ответить на этот вопрос…
После выхода книги Печерский начинает получать письма от читателей. Самое интересное из найденных на сегодняшний день написано Виталием Рубиным, только что вернувшимся с войны студентом исторического факультета МГУ. Он очень точно почувствовал и сформулировал смысл не только брошюры Печерского, но и всей истории собиборского восстания: «Ваша книжка, в противоположность большинству описаний немецких лагерей смерти, не производит тягостного впечатления. Не то чтобы преступления, творимые немцами в Собибуре, были меньше, чем в других местах, не то чтобы картина этих преступлений не внушала ужаса и не давила как кошмар. Но, прочитав Вашу книжку, прежде всего я испытал чувство гордости и радости за то, что такой человек, как Вы, – мой соотечественник. Глубоко волнующее, возвышающее зрелище – герой, борющийся за спасение своих товарищей, преодолевающий все трудности и одерживающий победу. ‹…› Ведь здесь победа человеческого достоинства над озверением!»