Кочегаркой Валентина Ивановна называла больничную котельную. Когда Суховеев открыл скрипучую, обитую жестью дверь, перед ним предстала такая картина. Посреди небольшой комнаты с замазанными, не покрашенными, а именно замазанными ядовитой синей краской стенами, стоял стол. Когда–то он был полированным, но теперь на нём остались лишь маленькие островки былого блеска. На столе одиноко, в самом центре, стояла бутылка дешёвой водки. Поодаль от «королевы» стола стояли две тарелки. Они были явно раритетные, с почти стёршимися голубыми и серебристыми каёмками. На тарелках лежала «закусь». Именно «закусь», а не закуска. Это были небрежно нарезанные куски хлеба, колбаса, сильно напоминающая ливерную, не порезанная а, скорее, поломанная неровными кусками. Несколько очищенных луковиц, пара картофелин и главный деликатес – шпроты. Целая банка шпрот. Цвет их, конечно, не внушал оптимизма, но всё же это вам не килька в томате.
За столом на изрядно потёртом, замызганном грязными руками кресле, восседал мужчина с длинными русыми волосами и такого же цвета, не стриженой бородой. Одет он был во фланелевый больничный халат. Из–под халата видны были потёртые джинсы и чёрные ботинки, не видавшие гуталина очень давно. Мужчина неторопливо повернул голову в сторону вошедшего Суховеева. Оглядел гостя с ног до головы и изрёк хорошо поставленным голосом:
– Петруха, неси третий стакан. Да вымой его как следует. У нас важный гость, – затем обратившись к Павлу спросил таким же пафосным тоном. – Третьим будете, уважаемый?
Старпом широко улыбнулся. «Вот это приём! – подумал он. – Это по–нашему, по–простому. Без всяких там светских выкрутасов».
– Понимаю, – продолжил мужчина, увидев, что гость в сомнениях. – Не Метрополь, конечно, но это всё от чистого сердца. Да и денег мы с вас не возьмём. Присоединяйтесь.
Павел окинул взглядом комнату и, увидев в углу старый тяжёлый табурет, пододвинул его к столу и сел.
– Я прошу прощения, – робко сказал Суховеев. – А вы случайно не Юрий Андреевич?
– Он самый, – сказал Исакин, встал, сделал неглубокий поклон и протянул руку Павлу. – Исакин. Бывший артист, ныне драматург.
– Павел, – так же встав и пожав руку Исакину, представился Суховеев. – Суховеев. Старший помощник капитана.