Мужчина — теперь обозвать его парнем язык не поворачивался:
молодой мужчина, воин, верный помощник начавшего дряхлеть герцога —
сидел рядом на корточках, лицо и взгляд его не предвещали ничего
хорошего. Да, в конце концов, мне и так ничего хорошего не светит.
Этот не прибьет — Гильем продаст в рабство, так что лучше уж пусть
прибьет. Вот только что будет с младшими…
Я исподтишка огляделась. Нет, не сбежать. И отпихнуть Альбина не
получится, даже сидя на корточках он держался так, будто обеими
ногами прочно стоял на земле. Но даже если выйдет — по обе стороны
от меня обнаружились двое его людей, следящие за происходящим с
веселым любопытством, и эти двое сцапают прежде, чем «мама» успею
сказать. Третий стоял за спиной своего господина, чуть поодаль, и
его лицо не выражало ничего. Я поежилась от его выражения —
конечно, любой из троих мне голову открутит, только прикажут, но
этот испытает эмоций не больше, чем глуша рыбу о стену ведра. Хотя
какая мне, в общем-то, разница, пожалеют меня, убивая, или нет?
Альбин протянул руку в сторону, и подручный, другой, не тот, что
меня изловил, подал ему кожаную котомку.
— Ты забыла.
Он бросил сумку мне. Судя по весу и по тому, как кожаный мешок
обвис, плюхнувшись мне на колени, внутри не было почти ничего.
Зачем я… в смысле Ева, вообще с ней таскалась?
— Спасибо, — пролепетала я, едва удержавшись, чтобы не
поинтересоваться, неужели он велел седлать лошадей лишь ради того,
чтобы вернуть мне потерянное имущество? — Очень любезно с вашей
стороны. Я могу идти?
А вдруг да выгорит?
Альбин улыбнулся, и от этой улыбки меня пробрал мороз.
— Конечно. До ближайшей сосны. Или предпочитаешь висеть на
березе после того, как мои парни с тобой наиграются?
— За что? — выдохнула я.
— За покушение на убийство.
Это было настолько нелепо и неожиданно, что я невольно фыркнула.
У меня — раздвоение личности, у него — паранойя. Да мы просто
созданы друг для друга! Эта идиотская мысль обожгла щеки, очень не
вовремя, надо сказать. Разозлившись на себя, чтобы отвлечься от
всяких глупостей я брякнула первое, что пришло в голову.
— И как бы я это провернула голыми руками?
— Голыми руками, — повторил Альбин, выделив голосом первое
слово, и так это прозвучало, что меня обдало жаром. А он качнулся
вперед — я шарахнулась, подтягивая ноги к груди ровно для того,
чтобы он поймал их и прежде, чем я успела опомниться, вклинился
между ними, поднявшись на коленях так, что оказался почти вплотную
ко мне. Мужские руки нырнули мне под юбку, оглаживая бедра.