Вёл её Рьян к ряду столов, выстроившихся
вдоль мостовой. Да только на столах тех не угощения разложили, а девкину
радость – кольца, бусы, платки, вязаные копытца. Йага никогда столько богатств
разом не видала!
- Что встала? Сюда иди!
- И верно, ходи, ходи сюда,
красавица! – засуетилась толстая торговка, оттесняя ведьму от товарок. –
Выбирай что глянется!
- Нет, спасибо…
Своих денег у Йаги отродясь не
водилось, а брать из матушкиного сундука она нипочём бы не стала. Поэтому могла
только любоваться. Но Рьян подтянул её поближе.
- Выбирай. Отдарок тебе будет.
Выбирать?! Вот прямо так?!
- За что отдарок-то?
- Ну как? Ты ж диво какая мастерица
у печи, - приподнял брови молодец. – А мне за твоё мастерство отплатить
надобно.
Такое ведьма понимала. И правда, её
чародейство рыжего от утопницы спасло. Можно и принять благодарность. Она
осторожно коснулась мизинцем самого махонького невзрачного колечка, но Рьян на
него и не взглянул. Цокнул языком и взял серьги с алыми каменьями.
- На.
Йага рот разинула. Дорогие же
наверняка – вон как сверкают! Она на них не наколдовала!
Торговка же свою выгоду быстрее всех
смекнула:
- Ах, как хороша в них девка будет!
В целом свете другой такой чаровницы не сыскать! За эдакую драгоценность
никаких денег не жалко! Пять серебрух!
Ждала, верно, что торг начнётся. Кто
ж за стекляшки серебром платит? Сама она за них медь отдала, так что на рынке
две серебрухи – красная цена. Но Рьян молча развязал кошель и отсчитал монеты.
Соседки купчихи загомонили, подзывая парочку к себе: такой покупатель важный,
денег не считает! Но рыжий их не слушал, ведь уже купил, за чем пришёл. Отныне
за ним долга перед ведьмой нету.
Торговки обступили их, пихали в лица
обрезы ткани, очелья, рубахи… Не вырваться из такого окружения! Хуже волков
голодных!
А Йага стояла растерянная, держала в
чашечках ладоней серьги с алыми каменьями и счастью своему не верила!
Но счастье, как водится, надолго в
одном месте не задерживается. Мигом мудрые боги отправляют его к кому-то
другому. Вспорхнуло невесомое наваждение и на этот раз, растворяясь в голубом
небе. А теснящихся баб грозным криком распугал возница.
В селении все ходили пешком. Некуда
так спешить было, чтобы седлать коня. Но один гордец всё ж нашёлся: ехал не
просто на лошадях, а сразу на тройке, с трудом умещающейся на улочке. Оглобли
то и дело чиркали по стенам домов. Хомуты ярко выкрашены, расписаны дорогой
краской, колокольчики привешены, чтоб издали слыхали – важный человек едет!
Однако ж нерасторопные всё равно находились. Возница то и дело освистывал
зазевавшихся прохожих, угрожающе щёлкал кнутом. Кинулись врассыпную и торговки,
одна Йага не двинулась с места.