Девушка, наверное, снова повалилась бы на пол, если б Марта не держала её заведённые за спину руки. Глаза её погасли, унеся ощущение бесконечной глубины и страдания. Они будто наполнились тёмным туманом, но епископ продолжал видеть перед собой странное сияние, сравнимое, разве что, с нимбом.
– Для проведения справедливого дознания и определения истинной вины подозреваемой закон предписывает нам отделить её от дьявола, оказывающего ей покровительство при помощи амулетов, вшитых под кожу, либо «дьявольских меток». Марта, можешь приступать к обнажению подозреваемой.
Алая волна, поднимаясь снизу, проявилась сначала на шее, постепенно залив лицо девушки. Марта же, перестав удерживать её руки, бесстрастно распустила пояс на юбке, которая тут же медленно сползла на пол, надувшись пузырем. Та же участь постигла блузку. Девушка не сопротивлялась и не пыталась протестовать, стоя с низко опущенной головой и поникшими плечами. То ли из-за этой позы, выражавшей полную покорность, то ли от белизны исподнего, но на фоне мрачных стен и отблесков факелов она показалась епископу святой.
Марта не восприняла эту святость, выполняя лишь приказания инквизитора. Её руки продолжали действовать уверенно и чётко, а на лице не проявлялось никаких эмоций.
Когда белые одежды мнимой святой превратились в кучу тряпья на грязном полу, девушка подняла голову. Её рот приоткрылся, словно она хотела о чём-то спросить, и епископ с ужасом ощутил, что перед ним уже совершенно другая женщина. Теперь это была… прародительница Ева. Именно такая, какой изображают её на картинах, манящая и в то же время стыдливо прикрывающая свои женские прелести.
Епископ мельком взглянул на инквизитора. Тот сглотнул слюну так громко, что она булькнула где-то внутри него. А взгляд «Евы» звал, причём, его сила казалась настолько могучей, что епископ схватился за край стола, опасаясь подняться в воздух и поплыть к ней безо всяких волшебных мазей. Такого с ним не случалось никогда. Его смирённая соответствующим духовным саном плоть никогда не давала знать о себе столь явно, несмотря на то, что каждый день, выполняя работу в Святом суде, он видел сотни обнаженных женщин.
Марта знала, какое приказание должно последовать дальше. Она уже сделала шаг, чтоб снять со стены факел и опалить презренной ведьме все волосы, имевшиеся на теле, а потом заняться тщательным поиском «дьявольских меток», но приказания почему-то не следовало. Она повернулась к инквизитору, не понимая, почему тот медлит.