Потом в доме были похороны, а я наблюдал из окна, размышляя, чего это со мною такое происходит? Мысли мои пацанячие метались из крайности в крайность, и неминуемо привели в постыдный восторг.
– Ни фига себе…, – думал я, краснея в душе от дурацкой фантазии на тему «… зн-намени-итый на весь мир предсказатель и маг Альбано Гасанидзе из Парижа и Сицилии, господа!…»
Об этом я ни кому не рассказывал и постоянно делал сам себе проверки.
К моему тщеславному удовлетворению, особенность моя (даже сейчас язык не поворачивается назвать её «дар»! ) работала даже тогда, когда я смотрел телевизор!
Я «предсказывал» смерть то одного, то другого артиста, и мама стала выказывать мне своё недовольство, поглядывая с опаской:
– Чего ты опять болтаешь всякую ерунду?!.. Алик!
– Да, вон, смотри, видишь у него какое-то лицо больное…, – отмазывался я, а потом «искал» по всем доступным каналам подтверждение своего прогноза.
Почти год я так «развлекался».
Даже фотографии «срабатывали»!..
И вот настал переломный момент, когда в автобусе я остановил свой проклятый взгляд на женщине с ребёнком:
– Пуся-пуся-пуся!.., – тихонько мурлычет маманька, носом зарываясь ребёнку ниже подбородка, щекочет, тормошит легонько, а беззубая малышка заливается кукольным смехом, глаз не сводя с мамули, – Куси-куси-ку-усеньки…, – щебечет красавица, и малявка тихо взвизгивает смехом, и автобус умиляется этой картиной, а я не могу оторвать взгляда от ребёнка…
Смеётся, заливается, медленно зеленея, становясь пунцово-серым…
…Я ещё долго смотрел вслед автобусу, потирая мурашки на руках через рукава.
А что ты хочешь?.. Да запросто!.. Никто не застрахован…
И вдруг ошпарило в голове, мелькнув улыбкой мамы… Отец обернулся, смеясь над моей двойкой… Сестра подняла глаза над книжкой, уроки учит…
Вдруг отчётливо мне по башке, словно десять подзатыльников. А что ты хочешь? А?… А если…
И совершенно подавленный и перепуганный, я бежал домой, боясь посмотреть в глаза прохожих.
Да на хрен мне это нужно?!..
Злой и напуганный, я ругался последними словами, злобно требуя у неизвестно кого немедленно убрать от меня эту гадость, испытывая уже к этому своему «дару» отвращение и ненависть.
Мысленно обращаясь наверх, я горячо и настойчиво повторял своё требование, налегая на «избавь меня».
Потрясённый неожиданным открытием, остановился.