наладив в обе стороны,
сюда везет мальцов ораву.
Их крики над водой слышны.
Обратно старцев седовласых
во тьме кромешной грузит он,
как будто бы зверей ужасных
под их протяжный плач и стон.
***
С.Лурье
Поэту в гроб положат розу,
что не истлеет за сто лет.
Зашел в церквушку по морозу,
где похоронен Шеншин-Фет.
Мой друг так коротко и ясно
об этом написал, что мне
вдруг стало больно жить напрасно
в холодной северной стране.
Мне на мгновенье жалко стало
всех больше самого себя.
Как в детстве в кончик одеяла,
в свой шарф зубами впился я.
***
Эти крысы, словно муравьи,
понемногу нас сживут со свету,
сколько серых ядом не трави! –
с горечью сказал сосед соседу.
Мы глядим с балкона – сверху вниз,
опершись на шаткие перила.
Поселившись в доме, стая крыс
каменные стены подточила.
За год дом изрядно обветшал.
Сыплется на землю штукатурка.
Дом сопротивляться перестал.
Сдался он, как грек на милость турка.
***
Немудрено, что ангелы и боги
себе определили небеса,
а нам достались поскромней чертоги –
моря и горы, реки и леса.
Когда идет переустройство мира,
до равенства и братства дела нет,
поскольку человеку не до жира,
сгоревшему, как спичка, в цвете лет.
Лицом он черен сделался ужасно
от чада, дыма, копоти костра.
И Высший суд решил единогласно,
что стоит он лишь заднего двора.
***
Над землей кружащиеся птицы,
может быть, лишь плод воображенья,
как элементарные частицы
с крайне ненаучной точки зренья.
Снег лежать остался в поле чистом,
как боец, что пал в смертельной схватке,
без прикрас любимым мной артистом
сыгранный на съемочной площадке.
Достоверно все – земля под снегом.
Ватник сальный. Тельник. Нож заправский.
Но Судьба играет человеком.
Все напрасно – умер Станиславский!
***
Мне запомнилось на марке
выраженье мины постной,
в точности, как у кухарки,
у особы венценосной.
Может быть, все дело в цвете.
Марка та была лиловой,
словно пятна на паркете
возле шкафчика в столовой.
Словно пролили чернила
там лет сто назад, иль двести,
иль с годами проступила
кровь на этом гиблом месте.
***
Каши манной иль манны небесной
ожидаю и ложкой стучу
что есть мочи по миске железной.
Есть хочу! Есть хочу! Есть хочу!
Этот крик поутру раздается,
на заре, когда в доме все спят,
лишь лучи восходящего солнца
нежно шарят по лицам ребят.
Я, проснувшись, на кухню пробрался,
где в кастрюльке кипит молоко.
Хлеб, что с вечера свежим остался,