Дмитрий с силой оттолкнул от себя брата так, что тот упал на пол. – Может, хватит! – крикнул он Петру.
– А ты мне не указчик! – вскочив и сжав кулаки, прошипел Петр. – Иди, проспись!
Отец побледнел. Собравшись с силами, он что есть мочи крикнул:
– Молчать! Мое слово закон!
Петр так и стоял посреди комнаты. Лицо его раскраснелось. Он поднял с пола шапку и, ничего не сказав, торопливо вышел на улицу, с силой захлопнув дверь. Висевшая на стене семейная фотография в рамке упала на пол, и мелкие осколки стекла разлетелись в стороны.
***
Неделя шла за неделей. От снега не осталось практически ничего, только темная, грязная жижа покрывала прорезанную колеями дорогу.
Как обычно утром Матвей спешил к деду Егору, остановив у обочины телегу с хлебом и продавщицей Галкой. Но на этот раз у него была свежая, неслыханная доселе новость.
Егора он застал на крыльце. Тот сидел, сотворив на лице задумчивую гримасу, выпятив вперед нижнюю губу, и наблюдал, как стайка воробьев суетится возле хлебной корки.
– Здорово, Егор! – торжественно поприветствовал Матвей. – Как сам!?
Птичья стая небольшой тучкой взмыла вверх и рядком расселась на козырьке крыши.
– Да жив пока еще, мать честная, – вяло отреагировал Егор.
– Что жив – это хорошо! – снова воскликнул Матвей. – Я тебе, рыба-камбала, сейчас такую новость расскажу! Приехал я значит на своей Анфиске к колодцу. Остановился. Галка-продавщица тут хлеб продавать готовится, а издали уж и Мухина Авдотья показалась. Подошла и давай с Галкой лясы точить. Я краем уха-то услышал, что, мол, к нам в деревню какие-то городские приехали и скупают все старинное.
– Барахло, никак, мать честная, понадобилось!? – удивился Егор. – Неужто, у них там, в городах, тряпья своего не хватает!?
– Да ты погоди перебивать, рыба- камбала! Старые вещи, а не тряпье. Самовары там всякие, иконки да кресты.
– Вона что!
– Да-да, и поселились они на том конце. Говорят, Александре Кошельковой денег дали не мало за то, чтобы пожить у нее в доме. Богатые говорят, – немного помолчав, добавил Матвей.
– Вот так да! – многозначительно протянул дед Егор.
***
К обветшалому дому Кошельковой начинал подходить народ. В основном тут были мужчины, которых просто раздирало любопытство: что за скупщики и что им вообще нужно.
– Говорят, они в музее работают, – поправив на голове картуз, сообщил всем Павел Березняков. – У них в городе музей какой-то, они там всю старинную утварь будут хранить, чтоб люди-то знали, как в деревнях живут.