Я в жизни бы не подумал, что
Генриетта умеет так кричать. Это был даже не крик, это был рев
парохода в тумане, это был трубный звук, который мог бы сбить с
панталыка слоновье стадо, заставив его заподозрить то, что их
вожака вызывает на бой более молодой и сильный соперник.
Нашу фрау главного повара испугала
мышь. И не просто испугала – она загнала ее на лавку.
Хотя, ради правды, мышь была знатная.
Серая, здоровая. И наглая, как танк!
Впрочем, радоваться ей долго не
пришлось. Нет, тогда она убежала, надо полагать, думая, что она
теперь здесь царь и бог. Как бы не так!
Эволюция погнала животный мир на этой
планете таким галопом, что мы только диву давались. Путь от
крупного до великого, от мыши до медведя, был пройден дней за
десять или около того. Медведя, правда, мы не видели, но Аллочка, у
которой в заднице было шило, которое и гнало ее постоянно хоть
куда, лишь бы подальше от крепости, утверждала, что слышала, как он
ревет.
В один из этих дней у нас и появилось
мышиное горе. Да и не только их, поскольку если раньше я мышь
считал наглой, то это я ошибался. Куда ей было до «Бандолеро»,
сокращенно «Банди».
Этого камышового кота в
крепость приперла все та же Аллочка, которая с женщинами
наведывалась в лес у Дальнего мыса, она придумала имя, которое шло
ему до невозможности[4]. Она утверждала,
что это не чистокровный камышовый кот, что он метис, «хауси», но
глядя на желтоглазую усатую и мелкоуголовную рожу Бандолеро
становилось ясно – нет в нем домашней крови. И он точно гуляет сам
по себе.
Но, как ни странно, он никому лицо не
расцарапал, в первую же ночь передушил кучу мышей, надо думать,
чтобы доказать свою полезность, поскольку жрать он их не стал, а
выложил рядком неподалеку от кухни, и в конце концов, покинул
Аллочку, предпочтя ей в качестве хозяйки Генриетту. С того момента
только она могла его гладить и только ее он хоть как-то
слушал.
Я врать не буду – стороной его
обходил. У него же под шерстью не мышцы – стальные канаты. А когти
какие… Да и не люблю я кошек и котов. И никогда не любил.
Апофеозом же прогресса животного мира
у нас пока считался лось. Ох, и здоровая была зверюга! С чего он
вылез из леса – неизвестно, по идее, его голоса наших женщин должны
были спугнуть, а не приманить. Но он – вылез. Себе на беду,
поскольку Перстень, один из волчат, поджарый парень родом из
Прибалтики, не оправдал распространённого в народе мнения от
некоторой заторможенности жителей трех Вольных Республик и всадил в
него очередь из автомата.