- Я понимаю, - резко перебила учителя девушка. И, фыркнув,
улыбнулась. – Я умею хранить тайны. Кроме того, как вассал его
милости, могу просто отказаться отвечать на любые вопросы. Даже
если задавать их станут сотрудники Имперской Безопасности.
- Даже так? – вскинул брови Богданов. – Это действительно
несколько меняет дело… Так вот. Понимаешь, Антон. К сожалению,
История всегда была первой жертвой пропаганды. В силу своей… скажем
так: зыбкости. Определенной недосказанности. Неточности. Одни и те
же события можно, в угоду политической необходимости, можно
трактовать так или иначе. Часто – в совершенно противоположную
сторону.
- Это понятно, - согласился я. Об этом мне старики-воспитатели
говорили не раз.
- Прекрасно, что ты это понимаешь, - обрадовался учитель. – Но,
как преподносимая обществу версия прошлого, зависит от нужд
сегодняшнего дня, так и наоборот. Имея представление о том, как это
было, довольно не сложно понять – в какую именно сторону сдвигается
общественное мировоззрение. Более того, имея определенный опыт,
легко определяется даже то, зачем это делается.
- Вот как? – сказал я только чтоб не молчать. Это был новый для
меня опыт. Прежде не приходилось самому определять направление
политики целого государства.
- Именно так, Антон. Именно так, - ткнул указательным пальцем в
потолок Богданов. – И я хотел бы, чтоб ты сам, оценив усилия
современной пропагандистской машины империи, определил как, и
желательно – зачем это делается. Все необходимое: знание Истории,
аналитический ум и желание, у тебя есть. Осталось только
наполниться до краев собственно самой пропагандой, и…
Историк замолчал, с любопытством на меня взглянув. Я так понял,
он хотел чтоб я продолжил его мысль. Жаль, что Ксения успела
первой.
- Оценить внутреннюю политику Империи, - влезла девушка.
- Не только, - строго посмотрел на ее Богданов.
- События! – сказал я, сморщив нос. – Обстановка в мире.
Взаимоотношения с соседями. Мне говорили, что к историческим
прецедентам обращаются в первую очередь тогда, когда хотят что-то у
кого-то отобрать.
- Верно, - выдохнул Злотан Чеславович. – Удивительно лаконичное
объяснение. Я испытываю истинное наслаждение, общаясь с умными и
понимающими людьми.
- Беда только в том, что я встречаю совсем мало пропаганды, -
хмыкнул я.