Спустя четверть часа Ольг уснул, а Марика впервые решилась
отойти в лес, проверить силки. В трех от зайцев остались одни
косточки, знать, звери похозяйничали, а в одном была добыча.
Большой, жирный заяц. Хорошо, наварит похлебки, раненого своего
накормит.
Он ей уже как родной стал — сколько его выхаживала, а сколько
еще предстоит! Не голодать же ему теперь! Домой спешила почти
бегом, волнуясь, но напрасно. Ольг еще спал, крепким, здоровым
сном, и проснулся лишь тогда, когда на всю избу запахло мясной
похлебкой.
У него отчетливо зарычало в животе.
Марика не могла не хихикнуть.
— Сейчас я помогу тебе сесть, — сказала она. — И покормлю. А ты
молчи, береги силы, понял?
Тот кивнул, выразительно пошевелив все еще связанными руками.
Развязала, конечно. Обхватив за плечи, попыталась приподнять — да
куда там! Кажется, парень стал еще тяжелее. Или она ослабла.
Ольг попытался сесть сам, побелел от боли, но не издал ни звука
— гордый, стало быть. Марика быстро сунула ему под плечи пару
валенок, которые подкладывала под голову летом.
— Я кому сказала беречь силы? — строго спросила. — А ну как раны
разошлись? Рот открывай, кормить тебя буду.
— Мне бы… опростаться, — выдавил из себя Ольг. — Встать
помоги.
— Сдурел? Мне тебя не удержать! Ты и так едва жив. Сейчас миску
подставлю, делай свои дела.
— Не могу при тебе.
— Ну конечно! Под себя мог, а в миску не может! — Марика нарочно
его злила, понимая, как сейчас мужчине стыдно. Но что делать?
Вставать ему точно нельзя, да и шевелиться тоже.
— На бок помоги повернуться и глаза закрой, — наконец, решился
Ольг. — И есть мне много не давай, а то мало ли…
Фыркнула, перекатывая тяжелое тело на бок, откинула шкуру,
скрывающую бедра. Когда постыдное дело было сделано, вынесла миску,
вернулась, снова прикрыла срам и помогла лечь поудобнее. Ольг
кривил губы — красивые, четко очерченные, сейчас белые от боли и
напряжения. Марика только вздохнула. Нечего и мечтать. Он не
мужчина, а она не женщина. Лекарь она. И ведьма вдобавок.
Поставила на пол котелок с похлебкой и принялась его кормить.
Много и не съел, уснул.
Ему снился Тойрог: круг посреди степи, выложенный из больших
камней. Утоптанная земля без малейшей травинки, народ вокруг. И
бер, страшный, лохматый, могучий. А напротив — Ольг. Только не
такой, как сейчас, а совсем еще мальчишка. Худой, чумазый, босой, в
одних только коротких штанах. Рыча, зверь двинулся вперед. Ольг
чуял его дыхание — горячее, смрадное. Отпрянул, понимая, что ничего
не сможет сделать. Даже будь у него оружие — не смог бы. Размах
страшной когтистой лапы… неожиданно нежное прикосновение и ласковый
голос: