Сандра, как и
Орнелия, была дитем своего века. Милая домашняя девочка, послушная
и спокойная, тихая и скромная, радость родителей, она выросла
отличной домохозяйкой в нынешнем «правильном» понимании этого
слова. Она умела гонять прислугу, обсуждать поданные на стол блюда,
петь, танцевать, рукодельничать. Что Сандра, что Орнелия,
щебетали только о балах, нарядах и женихах. Изредка сплетничали —
куда ж без этого. Серьезный разговор поддержать не могли, своего
мнения не имели. В общем, идеальные аристократки, как и их
мать.
Бывшая хозяйка
моего тела, Вильгельмина, от сестер разительно отличалась. И порой
трудно было понять, как у четы герцогов могла уродиться такая дочь.
Серьезная, собранная, предпочитавшая одиночество и общество книг,
она не была красавицей в полном смысле этого слова.
Полноватая, не
очень высокая шатенка с зелеными глазами и излишне крупными, по
сравнению с сестрами, но все же правильными чертами лица,
Вильгельмина пошла в свою прабабку, бабушку отца. Аделаида ронт
Шартанстан была внебрачной дочерью одного из малоземельных графов,
зачатой от случайной связи с крестьянкой. Граф от дочери не
отказался, как ни странно, воспитывал ее вместе с родными дочерьми
и даже дал какое-то образование. Не знаю уж, каким именно способом,
но ей удалось вскружить голову тогдашнему герцогу ронт Шартанстан,
близкому другу императора, и тот, наплевав на сословные
предрассудки, взял ее в жены.
Шуму было…
Только заступничество императора спасло молодую семью.
Со временем
все, конечно, забылось, поросло травой, ушло в века. И уже не важны
были причины герцога и отношения между ним и его супругой. Но
внешность и характер дальней родственницы теперь пробудились в
Вильгельмине.
— Вилли, как
тебе такая расцветка? — внезапно ворвался в мои неспешные мысли
излишне возбужденный голос Орнелии. — Правда, мне идет?
Я нехотя
вынырнула из собственных мыслей и послушно взглянула на красавицу
Орнелию, любовавшуюся собой у высокого напольного зеркала в
позолоченной раме.
Сочный синий,
плавно переходящий в лазоревый, цвет действительно очень ей шел,
как и немудреный фасон платья — закрытые до запястий тонкие
аристократичные руки, чуть оголенные молочные плечи, осиная талия,
выгодно подчеркнутая мягким корсетом, небольшой V-образный вырез,
так и призывавший заглянуть в декольте в поисках женских прелестей.
Ну и конечно, пышная юбка, не дававшая мужскому воображению
разгуляться.