На вокзале царила прохлада из-за
вычурной стеклянной крыши, рассеивающей большую часть света. На
перроне толпились зрители — сплошь благородные дамы в пышных юбках
и корсажах и джентльмены в темных костюмах и котелках.
Зрителей живым забором сдерживали
городовые в белых кителях, и только двоим разрешили приблизиться
непосредственно к вагону. Первая — степенная бледная леди лет на
пять младше меня в черном платье с ромбовидным и весьма скромным
вырезом декольте. Узкое лицо обрамляли острые пряди, а медно-рыжие
волосы собрали в хвост на затылке.
Второй — рослый мужчина моего
возраста с насмешливым взглядом, легкой щетиной и пшеничным ежиком
на макушке. Этот носил галифе цвета хаки с красными лампасами,
светлую гимнастерку и кожаную куртку, всем своим видом выдавая
лихого и острого на язык молодца.
Немногочисленные репортеры нацелили
на дверь окуляры допотопных фотоаппаратов и подняли над головами
фосфорные вспышки. Поезд в последний раз скрипнул колесами и
остановился, и на волю тут же хлынули гвардейцы в синих мундирах и
белых фуражках. И только после того, как мои личные телохранители
выстроились почетным караулом и подняли шашки «домиком», слуга в
расшитой серебром ливрее с поклоном распахнул дверь.
— Волнуетесь? — тихонько спросила
служанка.
— Немного...
Прямо сейчас передо мной
разыгрывалась сцена из влажных фантазий моей юности. Когда я мечтал
стать столь же популярным, как Роулинг, или хотя бы Лукьяненко,
ездить на презентации, встречаться с поклонниками и купаться в
лучах всеобщей любви.
Но все, что мне перепало — унылое
интервью в интернете. Первое и, похоже, последнее, как итог моей
«головокружительной» карьеры. И вот теперь я видел то, о чем мечтал
с того самого момента, когда в пыльной родительской библиотеке
познакомился с Александром Беляевым.
В то время как обычные дети читали
букварь или «Родничок», я пытался спасти оживленную голову
профессора, задыхался в старой немецкой подлодке при бегстве с
острова Погибших кораблей или воображал вкус похожего на жабью икру
вечного хлеба.
И уже тогда загорелся мечтой писать
так же. Это знакомство определило цель моей жизни, и я отдал ее
литературе всю без остатка. И вершина этой жертвы — шедевры вроде
«Повелителя эльфов» или «Моя девушка — демон»: печальный и
закономерный итог погони за легким хайпом и быстрыми деньгами.