Но теперь все изменится.
Я медленно спустился по выдвижному
трапу, маша восторженной публике, улыбаясь в ярких вспышках и
подрагивая от бурных рукоплесканий. Да, меня чтят как ректора, а не
автора, но как говорится, не каждый популярный писатель может стать
миллионером, зато каждый миллионер может стать популярным
писателем.
Новая должность — чистая
формальность, император просто пристроил родственничка на теплое
местечко. В худшем случае придется раз в неделю писать отчеты о
том, что все стабильно и замечательно, а в остальное время —
развлекаться и бить баклуши. Вот в промежутках и настрочу
какой-нибудь опус — в этом мире, глядишь, до попаданцев еще не
докатились, так что у меня есть все шансы удивить самую предвзятую
аудиторию.
— Добро пожаловать в Сакрополис, ваше
сиятельство, — с коротким поклоном произнесла рыжая — причем
максимально холодно, на грани открытой неприязни. — Меня зовут
Алина Владимировна Блок, я преподаватель магии Тьмы.
— Да, привет, — я улыбался во весь
рот и подставлял ладони под вспышки фотокамер. — Всем привет.
— А это — Захар Петрович Зарубин,
клирик и преподаватель магии Света.
Лихач театрально повертел рукой перед
лицом и согнулся в пояс, отставив ногу на французский манер. Но
несмотря на такую почтительность, в каждом движении и жесте
ощущалась наигранная фальшь. Я, конечно, не бог весть какой
психолог, но тут и самый тупой ребенок поймет, что мне, мягко
говоря, не очень рады.
Я ведь блатной назначенец — и не
удивлюсь, если ради меня подвинули прошлого — всеми любимого и
уважаемого ректора. Впрочем, какая разница, что думают в Академии?
Я не собираюсь лезть к ним с реформами и перестановками, я тут
вообще на отдыхе, так что пусть скрипят зубами, сколько
захотят.
— Приятно познакомиться, — вопреки
всем правилам я протянул ладонь, и блондин после недолгих сомнений
ее пожал.
— Прошу за мной, — девушка
развернулась и зашагала на выход, не утрудившись убедиться, идет ли
за ней дорогой гость или уже потерялся в толпе.
Тротуар перед вокзалом полностью
очистили и отогнали зевак на противоположную сторону дороги. Эти
зрители одевались куда как проще и не выказывали ровным счетом
никаких эмоций при моем появлении — просто стояли, лузгали семечки
и с улыбками перешептывались. Репортеры тоже куда-то исчезли, и
когда я в очередной раз поднял руку, на приветствие никто не
отозвался, будто я не императорский родич, а рядовой уездный
чинуша.