Диего посмотрела на меня с ухмылкой, Александра с радостью, а я
поднял глаза к потолку. Далась им эта дуэль!
— Костя, я готов! — на горизонте появился Бобров. — Можем
ехать.
— Поехали. А то с каждой минутой желающих “посмотреть”
становится всё больше.
***
Драться мы должны были в живописном месте на берегу Оки. Вот
представьте себе: гладь реки, берёзы, травка, жёлтый песок. И три
десятка конных экипажей, целая толпа публики, дамы в роскошных
платьях, кое-где слуги накрывают стол для пикника, а одна компания
уже открыла шампанское и, увидев меня, поднимает бокалы.
— Пётр, скажи, в России так принято?
— Вообще-то нет, — Бобров почесал в затылке. — Я даже не знаю,
что сказать.
— А вот сейчас и разберёмся.
Быстрым шагом я направился к моим противникам, стоящим
поодаль.
— Это что такое?
— А? — Белинский захлопал глазами.
— Я спрашиваю, это что такое? Вы, сударь, хотели сатисфакции или
устроить балаган?
— Я?! Да это же ваших рук дело! Вы специально выбрали дурацкое
оружие и позвали сюда публику, чтобы унизить нас троих!
— Вы в своём уме? Я первый раз в Муроме. Это ваши друзья и
знакомые. Признавайтесь, на кой чёрт вы их позвали?
— Я не звал. — На его лице было такое искреннее возмущение, что
я поверил — он ни при чём.
— А кто? Вы? Или вы?
Добролюбов и Писарев замотали головами, отрицая причастность. Я
обернулся к секундантам. Худой, с которым мы чуть не стали
стреляться, был удивлён толпе народу не меньше моего. А вот толстяк
отводил взгляд и нервно теребил платок.
— Вы!
— Ну, предположим, я, — толстяк развёл руками. — Не смог
удержаться. Уж больно интересная новость.
— Тьфу! Болтун.
— Грешен, господа. Прошу понять и простить.
— Пётр, — я повернулся к Боброву, — поехали отсюда.
— Стойте! — Белинский подскочил ко мне. — Куда вы? Вы обязаны
драться!
— На потеху толпе? Нет уж, увольте.
— Деритесь!
— Не собираюсь. Желаете доставить удовольствие публике — побейте
друг друга.
— Костя, — зашептал мне на ухо Бобров, — нельзя так уезжать.
Сейчас муромское общество на твоей стороне, а если уедешь,
поставишь всех в неловкое положение. Надо, Костя.
— Сударь, — Белинский поджал губы, — вы приняли вызов, деритесь
как мужчина.
Мне надоела вся эта ситуация до крайности. Публика, глупые юноши
и болтливые секунданты.
— Желаете драться? Я доставлю вам это “удовольствие”. Где наше
оружие?