Дунька несогласно мотнула головой:
— Тогда они помогли бы Сказочнику прогнать дивов.
— Подземники гордятся, что служат дивам, и не рискнут потерять
здоровье, которое получают в обмен. Опасными они считают не тех,
кто сверху, а тех, кто снизу. Тех, кто может их заменить. Нас. Они
боятся потерять свое место. Сказочник мог сделать счастливыми всех.
Подземникам это не нужно. От того, что кому-то живется хуже, чем
им, они получают удовольствие. Мало того, они видят в этом смысл
жизни.
Дунька подала Анюте запасную колючку. У Анюты дрожали руки, и
новая игла, просверленная обломком прежней, получилась хуже
предыдущей.
— Хорошее будет одеяло. — Глянув на работу Анюты, Дунька
повалилась на тюфяк. — Дашь попользоваться?
— Сделай такое же сама и пользуйся сколько хочешь.
Ужин прошел в молчании. После ужина папа и Дунька легли спать.
Межкомнатную занавеску на ночь не задвигали давно, с тех пор как у
папы начались приступы. Анюта легла рядом с Дунькой, на свою
половину тюфяка, как было заведено со времен, когда была жива мама.
Дунька заснула мгновенно.
Анюта поднялась, собрала котомку с нехитрыми пожитками,
надела на себя все свои вещи, ноги замотала в подарок Хромоножки. В
одеяло лучше закутаться на выходе, а в коридорах оно будет
мешать. Снегоступы, заваленные запасной одеждой, стояли у
стенки — у папы руки не дошли разобрать, а Дунька ничего не
сделает, пока прямо не скажешь, причем говорить придется дважды или
трижды.
— Папа, — Анюта толкнула его в плечо.
Он открыл глаза. Не спал. Ждал.
— Папа, мой прежний план больше не работает. Сказочника изгнали.
Я тоже ухожу из деревни. Вместе со Сказочником или по его следам,
мне все равно. Я не вернусь. Близнецы не оставили мне выбора.
Прощай, папа.
— Прощай, дочка. Я верю в тебя. Не забудь, что надо идти в
дровяной склад.
— Нет, я пойду в ближний вход и пойду прямо сейчас. Снег только
что повалил, мои следы сразу же заметет.
— Тебя могут увидеть из дворца.
— Вот именно: «могут увидеть», а не «увидят». Снегопад скроет
меня. Лучшего времени, чем сейчас, уже не будет.
Они обнялись. Дуньку Анюта решила не будить. Спросонья Дунька
может громко сказать что-то лишнее или вообще помешать уйти.
Закрытая за собой занавеска стала границей, за которой
началась новая жизнь.
В коридорах Анюта часто замирала на несколько мгновений,
прислушивалась, пережидала.