Почувствовав себя наконец-то в относительной безопасности, я
принялся за приготовление ужина. Использовать зайцев в качестве
источника мяса было боязно. Оставив разборки с не убиваемыми
животными на завтра, я поставил котелок на огонь портативного
примуса. Снег быстро таял, оседая на дне дюралевой посуды
прозрачной жидкостью. Через пять минут я получил достаточное
количество воды, оставив ее закипать под плотно защелкнувшейся
крышкой. Вытянутые ноги слегка гудели, напоминая о значительном
количестве километров, пройденных за сегодняшний день. Несмотря на
прохудившуюся крышу, во времянке быстро накапливалось тепло и
становилось уютно.
Утро принесло очередной сюрприз. Образовавшийся в шестом узле
«мяч» каким-то образом оказался в паху и не желал его покидать.
Засевший в третьем узле, он излучал тепло, позволив мне проснуться
не полуокоченевшим, а вполне выспавшимся человеком. Решив
позаниматься, опять столкнулся со старой проблемой. Ни сдвинуть, ни
как-то использовать сконцентрировавшуюся в узлах прану не
удавалось.
Несмотря на то, что мое тело больше не испытывало слабости и
потери чувствительности, я дополнительно хотел обрести осознанную
способность самостоятельно заживлять полученные раны. Регенерацию я
связывал с возможностью циркуляции энергии по меридианам. Тем не
менее, проверять так ли это опытным путем на текущий момент не
представлялось возможным.
Зайцы продолжали шевелиться, клацая время от времени зубами.
Неприязненно посмотрев на их старания, я широко зевнул, потянувшись
и разминая шею. Дверь стояла на месте, за ночь никто не потревожил
мой сон. Свернув спальник, занялся приготовлением плотного
завтрака. Останавливаться в лесу на обед было не рационально,
следовало рассчитывать на то, что в следующий раз удастся
перекусить только вечером.
-Что-же с вами делать то а? – плотно перекусив и собрав свои
вещи, я задумался о том, как получить свои ножи назад.
Лезвия протыкали каждого животного в районе груди, оставляя
зубастую пасть сверху, а живот и лапы снизу. Положив ладонь на
спину животного, попытался сжать тельце так, чтобы заяц не смог
извернуться и задеть меня ни лапами ни зубами. Стоило голой коже
войти в контакт с телом животного, как воображение нарисовало перед
моим внутренним взором крохотный «мяч», почти такой-же упругий и
мягкий. В отличие от моих, заячий «мяч» имел размер не больше
наперстка, что не мешало ему пульсировать и излучать тепло.