А он уехал вероятнее всего уже. У Тайсона завтра бой.
Получается, он во Дворец ради меня приехал.
Улыбаясь своим странным мыслям, прохожу мимо зала, в
котором тренируются наши боксеры. Двустворчатые двери приоткрыты, и такая стоит
удивительная тишина. Слышен только ритмичный отсчет с короткими паузами. Цифра
перевалила уже за семьдесят.
Моя улыбка становится шире. Подкрадываюсь ближе,
заглядываю в зал. И Тай здесь. Снимает футболку, кидает ее на скамейку у стены,
проходит к парням и принимает упор лёжа. Начинает молча отжиматься, гораздо
быстрее остальных. И каждая мышца на его руках и спине так красиво расчерчивает
натренированное тело в идеальной форме.
— Не части, Тай. Сорвешь мышцы, убьёшь дыхалку.
Он притормаживает, шевелит губами, ведя свой
собственный счет.
Гордый какой мальчик. Не виноват, а отрабатывает со
всеми. Наших футболистов тренер тоже наказывает сейчас за нарушение режима.
Хорошо мальчики вчера погуляли.
Тай поднимает голову, видит меня с его окровавленной
розой в руках и о-о-очень коварно улыбается. Получает от тренера между лопаток,
падает мордой в пол.
Не сдержав смех, быстро сбегаю, пока и я не огребла до
кучи. Мужчины у нас сегодня злые и жестокие. Могут припахать за компанию.
Тай
— Встали, восстановили дыхание, взяли скакалки, — с
ледяным спокойствием командует тренер.
Пацаны стонут. Мокрые все. Им с похмелья тяжко, а у
меня опять все мышцы дрожат. Не отдохнул ни хрена, но не лечь с ними не мог. Мы
хоть и не футболисты, но тоже команда.
Облив морды водой из бутылок, растягиваем скакалки,
ждем команды.
— По схеме «двадцать, десять, двадцать», синхронно,
пока не скажу «стоп». Погнали!
— Эээ, да как синхронно то, Юрий Германович? —
растерянно смотрит на него Сэм.
Остальные переглядываются, но предусмотрительно
молчат.
— А как бухали вчера синхронно, так и сейчас
исполняйте. Еще слово, добавлю по пять прыжков к каждому этапу.
Сёма предусмотрительно затыкается.
Щелкает кнопка секундомера и мы, глянув друг на друга,
чтобы хоть немного настроиться на этот проклятый синхрон, приступаем к
упражнению. Двадцать классических прыжков через скакалку, десять на корточках,
снова двадцать классических. Ноги быстро охреневают. На втором заходе
откровенно дрожат. Тащу на чистом упрямстве. С третьего падаю первым. Все
замирают в ожидании казни.