Внутри пусто и тоскливо. Я бы с удовольствием еще
поубивался на тренировке. Считаешь пульс и ни о чем не думаешь. Меня вчерашний
день не отпустил еще. Не столько «клетка», сколько ночная поездка с отцом.
Никакой душ не помогает отмыться от ощущения, что я все-таки шлюха. Только
торгует мной собственный отец. Выгодное вложение, мать его! Или уже не очень.
Завтра будет понятно.
Без стука вхожу в кабинет тренера, сажусь на кушетку у
стены. Упираюсь затылком в стену и молча жду приговор. Терехов загораживает
собой весь свет, берет пальцами за подбородок, крутит к себе разбитой стороной
фейса.
— Что с лицом?
— В темноте об косяк.
— Это версия для папы. Мне нужна другая. Желательно
правдивая.
— Других не будет.
— Посмотри на меня, Тай.
Открываю глаза. Встречаюсь с его темным, внимательным
взглядом. Он долго смотрит на меня, качает головой, сжимая зубы.
— Выйди в зал, но не уходи никуда пока. Я звонок
сделаю. Продолжим разговор.
— Может я домой? — с надеждой смотрю на него.
Одного взгляда хватает, чтобы понять, нет, не домой.
Выйти и сесть в зале. Окей.
Падаю на ближайшую к тренерской скамейку. Дверь
приоткрыта. Слышимость отличная. Юрий Германович ходит по своему кабинету. Пару
раз проходит мимо двери, прикрывает плотнее, но я все равно все слышу.
— Добрый день, Таир Расулович. Нам надо поговорить.
Сейчас, — пауза. Видимо слушает ответ. — Скажите, мы парня к чемпионскому
титулу в этом турнире ведем или оно вам больше не надо? Да потому что у него
глаза пустые! Я как его завтра на ринг выпущу? Он на приведение похож.
Деморализованный боец — проигравший боец. Я рад, что вы знаете. А чего вы мне
тогда его гасите? Я его как включить должен теперь?
Без папиных оправданий этот монолог перестает быть мне
интересен. Не знаю я, как себя включить. Вчера будто все тумблеры разом
рубанули. Еще и с Юлькой ни хрена не получается. Я не знаю, как к ней
подходить. Она меня с любым подкатом отшивает.
В зал неожиданно заглядывают парни. Рядом со мной
садятся Клим и Сэм. Остальные устраиваются на полу напротив.
— И чего вы притащились? — смотрю на них.
— Ты за наш косяк со всеми отрабатывал. Не могли же мы
тебя бросить. Орал? — Сэм кивает на дверь.
— Не. За ссадину спросил. Жду приговора теперь.
— Мы с тобой подождем, — улыбается Клим.