– Ну вот, все, кажется, в порядке. А чего вид такой, будто с эскалатора упал, а потом по тебе пробежала толпа?
– Ну, с эскалатора я не падал, но вот толпа по мне, действительно, потопталась, – радостно подтвердил я.
Он, нахмурившись, повел бровью.
Темнить и оправдываться, придумывая небылицы, мне не хотелось: правда всегда дается легче. К тому же он не был «серым», и я начал питать надежду, что все закончится быстро. Коротко пересказал события вчерашнего вечера.
– Заявлять не собираешься? – удивленно спросил он.
– А какой смысл? Да и гопников тех я уже не помню, благо жив остался.
– Дело, конечно, твое, – согласился он, – ладно, забирай собаку и быстро на улицу. Вообще-то, нужно хотя бы намордник надевать. А у тебя ни его, ни поводка, ни билета на животное. Скажи спасибо, что это я тебя остановил. И все-таки удивительно, почему собака не убежала? Она же дикая, то есть дворовая, я правильно понимаю?
– Если бы он хотел – ушел. Да посмотрите на него, ну какой он дикий? Были бы все собаки такие… – я чуть было снова не пустил слезу. – И вообще, мне что-то внутри подсказывает, что сама судьба подкинула мне этого пса, внутренний голос, если хотите. Поэтому я беру на себя всю ответственность за него!
Свое заявление я сделал с полной уверенностью, хотя нас и так уже отпускали. Однако хотелось проявить как можно больше заботы о Джейке – это было вполне обоснованное желание.
– Внутренний голос, говорите. А ведь он не всегда бывает полезен.
Офицер в чем-то был похож на меня. Он также чувствовал эту невидимую нить, соединяющую его и тот самый путь, единственный и неповторимый.
– Просто мало у кого хватает смелости послушать его: поначалу он и вообще кажется безрассудным, но ведет непременно к счастью. Мне тоже досталось, как видите, но я не собираюсь сожалеть, наоборот. Можно идти, офицер?
Офицер всерьез задумался над моими словами, а потом кивнул:
– Свободны. Не имею права держать вас тут, – мягко произнес он. – Провожу до двери, а там прежде всего купите ошейник для собаки, не дело так разгуливать по улице, тем более в метро.
Офицер остался стоять возле двери с грустным лицом. Может быть, его не на шутку задели сказанные мной слова. Ничего, это полезно, пусть подумает. Я вот, например, абсолютно уверен: ни деньги, ни власть, ни даже моя крепость-квартира больше не представляют для меня ценности, главное – тот мир, который привиделся мне в коллекторе. Надо было сказать ему, чтобы он не путал голос алчности с голосом истинной судьбы. Хотя, ладно, сам поймет. Надеюсь.