Многозначительно помолчали.
– Циклон, говорят, аж с самой Аляски к нам пришёл, – сказал дед Шанхиза, глядя в окно и почёсываясь. Опять зевнул. – Радикулит вот разыгрался…
– А я рецепт знаю, – Кеша смотрел, как по оконному стеклу медленно ползёт муха, доползает до определённого места и срывается, – берёшь сырое яйцо, кладёшь его в эссенцию…
Паша закурил и начал трясти под столом ногой.
– Как-как, говоришь? Яйцо?! В эссенцию?! – переспросил дед.
– Ну да. Когда яйцо полностью растворится, грамм сто масла туда и втирай, пока глаза на лоб не полезут.
– Всё хорошо, – огорчённо сказал дед, – только где теперь яйцо достать? Сейчас же не сезон.
– Ты ж ветеран, орденоносец, по связи запроси, пришлют…
– А куда же остальные г`азбг`елись? – не выдержал, наконец, Паша.
Дед всыпал в чайник пачку чая и ответил:
– Петька Краснов со товарищи трактор утопили, охотнички, вытаскивать поехали, к Медвежьему Логову… А вот и чай, не чай – человечище.
– Мясца бы сейчас неплохо, а, стаг`ый? – сказал Паша.
– Не бегает нынче мясо-то, от Петьки попряталось. Он до самого побережья все сопки прочесал. Пятую врубит и гонит, как ошалелый. Из пяти карабинов – считай, пятьдесят пуль. Трёх-четырёх возьмут, а десять подранков уходят, – гоняться—то за ними некому, самогон у Петьки – семьдесят градусов, тут же падают, снайперы хреновы.
– Что-то намудг`ил ты тут, дед, без мег`ы. У нас вон на том же Медвежьем, где останцы гг`анитные, «кекуры», люди пачками пг`опадают, а ты – подг`анки! Ког`оче, мясо нужно позаг`ез! Для пельменей.
– По-чукотски, – добавил Кеша со знанием дела.
– Нету, родные, нету. Угощу я вас, возьмите вот настойки, раз в такую даль припёрлись. Золотой корень, без обману, на семидесятиградусной!
Дед Шанхиза, покряхтывая, прошаркал в угол и достал из хлебного вьючника тряпичный сверток.
– Мутняк го-орни-ий, – пропел дед.
Через окно было видно, что из соседнего балка вышла светловолосая девушка в телогрейке и, помахивая пустым ведром, спустилась к речке.
– Годится, – сказал Паша. – Спасибо. Давай еще чайку.
Дед сопя загремел кружками, а Паша, сунув бутылку в карман, не торопясь, загасил папиросу, встал и, не закрыв за собой дверь, тут же загремел сапогами по трапу.
Кеша с дедом Шанхизой молча пили-отхлебывали чай из дымящихся кружек ещё примерно с полчаса. Кеша прислушивался к звукам со стороны соседнего балка. Муха, упавшая в пустую кружку, звонко жужжала и мешала ему слушать.