Поначалу в этом было нечто интригующее, до тех пор, пока мы не добрались до места. А место это оказалось на крыше административного корпуса не слишком большого завода, угнездившегося на высоком волжском берегу, под самой саратовской телевышкой. Мы, привыкшие к цивилизации Свердловска конца 70-х и нашего крохотного, но элитарного института, поражались каждой новой мелочи, воспринятой в реальной жизни производства этого загадочного Саратовского НИИ.
Мы любили в обед никуда не ходить, а вылезти из окна «художественного отдела» на крышу корпуса и наблюдать с высоты дымчатые волжские дали и сады, плотно заполнившие холмы высокого берега Волги по другую сторону ограды завода. Изначально места для «художественного отдела» на заводе не было – даже в проекте не был предусмотрен отдел дизайна. Так в те далёкие советские времена относились к этому виду деятельности. Дизайн только-только пробивал себе дорогу, но был ещё пока наподобие джаза в 60-х – нечто от Западной вражеской моды, к которой надо относиться скорее с подозрением, нежели привечать.
В конце концов, необходимость рисовать пропагандистские плакаты, а также жёсткое требование по патентованию промышленных образцов станков, выпускаемых заводом, продиктовали выделение для художников специального места в этом абсолютно закрытом и секретном мирке над мирным Саратовом. Так его и построили, прямо на крыше административного корпуса, размером восемь на десять метров с четырьмя большими окнами по длинной стене, через одно из которых мы и десантировались на крышу.
Обычная саратовская июльская жара радовала нас, привыкших к прохладе уральцев. В выходные мы с огромным удовольствием ходили на пляж на острове посреди Волги, вечерами же шныряли вокруг общежития, куда нас поселили в одну комнату вместе с рабочим завода, молодым парнем Сашей. Иногда ходили в гости к другим «художникам» (так на заводе называли всех, кто работал на крыше административного корпуса).
В самом же «художественном отделе» нам было удивительно всё: и начальник, не имевший никакого художественного образования; и огромные старющие кульманы, на каждом из которых обязательно лежала небольшая губка; и весёлый, обычно слегка пьяный художник Лёха; и два дизайнера, основным занятием которых было выполнить все требования патентного отдела, чтобы очередное детище местных инженеров можно было должным образом запатентовать. Постепенно, шаг за шагом мы разобрались, что всё это значит.