Порой среди ночи я просыпался,
обливаясь холодным потом и скрежеща зубами, а сердце билось о ребра
так, будто хотело сбежать к черту. В такие ночи мне снились
малыши-кафры, марширующие с винтовками в руках по руслу высохшей
реки, или игра в морской бой в гавани Сан-Риоля, или оборона
приморского городишки под названием Бубырь, или штурм Клёна… Но
рядом с Лизонькой такое случалось всё реже и реже.
- Нет, солнце мое, нет. Прости, что
напугал, просто…
- Тебя возвращают на службу? - она
подошла, зябко поводя плечами, и вдруг села ко мне на колени и
прижалась, спрятав лицо на груди. – Я думала – война кончилась, и
мы как в сказке будем жить-поживать да добра наживать…
Я тяжко вздохнул и погладил ее по
спине, ощущая гладкость кожи сквозь невесомый пеньюар:
- Как в сказке, точно. Только эта
сказка – не про меня.
- А про кого?
- Про Ивана-Царевича, который очень
рано стал царём, потому что батюшку его убили злые люди, и матушку
– тоже, и всех старших сестер, и братьев-кузенов, и вообще...
Некому было больше царем становиться. И он не успел насовершать
подвигов и сразиться со Змеем Горынычем, и сходить за тридевять
земель в тридесятое царство за тем - не знаю чем. И найти свою
Василису Премудрую тоже не успел. И теперь ему очень-очень
плохо.
Лиза заглянула мне в глаза:
- Ты о ком сейчас говоришь?
- Вчера меня назначили
флигель-адъютантом, - выдохнул я.
- Господи! – она обняла меня
крепко-крепко, а потом спросила: - Ты мне не сказал, чтобы не
портить вечер?
Какая она у меня всё-таки… Другая бы
от счастья прыгала – как же, суженый теперь полковник и член
ближней императорской свиты! А Лиза всё поняла. Таких, как я, за
красивые глаза на подобные должности не назначают. Она уже с
мундиром начала догадываться, сразу, утром. Просто не спрашивала –
надеялась, что всё образуется.
- И надолго ты уедешь? – глаза Лизы
заблестели. – И скоро?
Я просто не мог из себя выдавить
нужные и правдивые слова, а потому крепко обнял ее и
проговорил:
- Сегодня ведь был прекрасный вечер,
правда? И у нас еще будут такие вечера, я тебе обещаю… Нет, я тебе
клянусь!
- То есть – утром? И сам не знаешь, на
сколько? – любимая вдруг улыбнулась. – Ну, тогда у нас есть время
до утра…
Через мгновенье я почувствовал вкус ее
губ, и нежные пальцы в моих волосах, и ладное, стройное тело
близко-близко, и успел пожалеть о том, что утро так
скоро…