Кажется, джаз в Империи обретет вторую
родину... Или третью? Откуда он вообще родом - с Южного континента
или с Сипанги? Вот и Царёв ногой пристукивает в такт!
Наконец, концерт окончился. Долго
кричали «бис» и хлопали, но музыканты один за другим покидали сцену
и заходили в коридор с зеленой дорожкой, тут же меняясь в лице,
теряя улыбки, ссутуливаясь, сбрасывая сценическую одежду и
вваливаясь в свои гримерки. Последней отпустили Изабеллу. Мадам Ли,
как всегда элегантная и великолепная, прошествовала к своей
гримерке походкой королевы.
- Бурбон с содовой, Мишель! -
проговорила она на лаймиш со своим неподражаемым креольским
выговором. - Мне нужно четверть часа - и убираемся отсюда. Они меня
выпили досуха...
В этот момент я толкнул дверь и
появился в коридоре.
- Вы!? - глаза Изабеллы Ли
округлились, она схватилась за сердце. - Но как?
- Нам нужно поговорить, товарищ
Саламандра.
- Тш-ш-ш! - она дернулась. - Не
смейте! Не здесь.
- А то что? - уточнил я, сунув руку в
карман.
Дверь за моей спиной снова скрипнула,
и появился Царев.
- Погодите, но как... Не говорите
только, что это... Не может быть, не может быть! - певица замахала
руками, как будто пытаясь отогнать рой мух. Однако - ей удалось
быстро справиться с замешательством. - Немедленно ко мне в
гримерку! Мишель! Прикажите подогнать автомобиль к задней
двери...
- Там под сценой есть удобный проход,
неприметный. Ведет как раз к внутреннему дворику Филармонии.
Мишань, метнись, глянь - прямо в дверцу, откуда мы появились, потом
направо. В балке гвозди, не расшиби башку, - сказал я. - Машину там
вроде поставить можно.
Мишаня очумело посмотрел сначала на
меня, потом - на товарища Саламандру, дождался кивка и убежал.
Изабелла открыла дверь в гримерку, пропустила нас внутрь и
грациозно устроилась в кресле.
- Ну, убивать вы меня не будете по
всей видимости, - проговорила она.
Всё-таки эта женщина была чертовски
красива, несмотря на возраст. И в выдержке ей не откажешь -
пережила она столько, что на десять жизней хватит.
- А вас и так убьют, мадам Ли, - я
уселся на диванчик, Царёв по своему обыкновению осваивал подоконник
узенького витражного окошка. - И без нашего участия. Неужели вы
думаете, что покушение на Императора анархистам спустят с рук?
Лежит бедный в больнице, страдает.
Товарищ Саламандра смотрела во все
глаза на Ивана, а тот, как ни в чем ни бывало, взобрался на
подоконник и болтал ногами.