— Лантруд, а кто посылал тебя вчера
за вином?
— Фрайхарр Аклерих, — так, и тут
мимо.
— А ты взяла эту бутылку наугад, или
знала, что взять надо именно эту бутылку?
— Я знала, что взять надо именно эту
бутылку.
— А как ты узнала, что если фрайхарр
Аклерих попросит принести вина, то надо принести именно эту
бутылку? — я аж подпрыгивал на месте от нетерпения. Если не
произойдёт ничего экстраординарного, то сейчас мы услышим, кто
всё-таки организовал это покушение.
— Мне об этом сказал харр
Вастрад.
Так. Теперь нам известно имя
основного фигуранта. О мотивах поинтересуемся у него самого — ибо
строить предположения — дело неблагодарное, чужая душа —
потёмки.
А сейчас я вызываю харра Ортвига, мы
с ним консультируемся относительно дальнейших действий, и
заканчиваем с этой детективной историей, ибо впереди ещё —
неизбежные, поскольку мы в осаде и увильнуть нам никак не удастся,
военные подвиги. Гвардеец, которого я попросил сходить на стены и
разыскать капитана, покинул нас, и нам осталось только ждать его
возвращения в компании капитана гвардии. Сам же углубился в
обдумывание возможных вариантов дальнейших действий и оценку
сильных и слабых сторон каждого из них.
Интерлюдия. Миссия Ордена «Меч
предстоятеля», Сумеречная эпоха, примерно 280 лет до описываемых
событий.
Портовый
город Триассо́ беспокойно спал, погрузившись в липкую ночную тьму.
Только, наверное, в нижнем городе, в гавани, в паре самых
низкопробных таверн не смолкал пьяный ор и визг расстроенных
скрипок. Люди, не знающие наверняка, встретят ли они следующий
рассвет, торопились взять от жизни то, что она может им дать. Здесь
и сейчас. И пусть это будет слюнявое лобзание уже не способной себя
продать престарелой портовой шлюхи, или глоток грошового горлодёра,
помогающий на некоторое время отгородиться стеной пьяного угара от
осознания того, что жизненный путь уже скоро, может быть даже
завтра, завершится в этом или любом другом, но таком же
заплёванном, тупике. Пусть. Главное, это продолжать ощущать хоть
что-то, и, благодаря этому, поддерживать в себе иллюзорную
уверенность в том, что всё еще жив.
А
равнодушные морские волны размеренно покачивали плавающие на их
поверхности объедки, трупики мелких животных и прочие нечистоты.
Волны вяло облизывали покрытые ракушками и грязными подтёками
противно-скользкие камни пирса и негромкий плеск этих ленивых волн
почему-то напоминал сейчас сладострастные причмокивания вампира,
склонившегося над одурманенной и беспомощной жертвой,
предвкушающего скорую трапезу и упивающегося своей полной
безнаказанностью. Волны бесстрастно наблюдали, как с борта шхуны
«Анохель» совершенно бесшумно, паря над досками грубо сколоченного
трапа, спускалась на берег тощая долговязая фигура, укутанная в
бесформенный лоскутный плащ с глубоким капюшоном. Волнам было всё
безразлично.