Сама келья
была обставлена предельно аскетично. Стены были аккуратно побелены
известью. Справа от двери стоял широкий добротный шкаф для
документов, упиравшийся в низкий сводчатый потолок. Торцом к
единственному узкому окошку, подоконник которого находился на
уровне газона, разбитого во внутреннем дворе замка, куда,
собственно, и выходило окно, был приставлен солидный стол. Верх
столешницы стола был обтянут толстой, деревянно-жесткой коричневой
кожей. Слева от него стоял простой деревянный стул. А у ближнего к
входу в келью торца стола стояла крепко сколоченная дубовая
табуретка.
На стуле
восседал Вопрощающий второго круга посвящения, отец Вальгар, на вид
было ему лет сорок. Судя по неширокому шраму, тянувшемуся от
правого уголка рта через всю щёку к верхней части правого уха,
верхушка которого, кстати, и вовсе отсутствовала, приходилось ему
принимать участие и в боевых действиях, а не только в кабинетах
сиживать. Облачён он был в черную форменную сутану, подпоясанную
вервием, в полном соответствии с действующими орденскими
уложениями. Тщательно выбритая тонзура, обрамленная кольцом жестких
чёрных волос, отражала свет всех тринадцати (по числу Поводырей)
небольших, и, в общем-то, довольно тускло горящих, свечек,
вставленных в стандартный орденский напольный подсвечник,
приютившийся в левом углу кельи, чуть сбоку и позади стула
дознавателя. На столе перед отцом Вальгаром лежала стопка листов
дешёвой сероватой писчей бумаги. Очиненные перья же ждали своего
часа в тяжёлом бронзовом стакане письменного прибора, стоявшего
чуть поодаль, и включавшего в себя также и объёмистую
чернильницу.
Его
водянистые, светло-голубые глаза уже почти минуту, не мигая,
неотрывно смотрели в лицо относительно молодой, лет тридцати,
женщины. Лицо её можно было бы назвать миловидным или даже
привлекательным, если бы не слишком тонкие губы и колючий взгляд
болотного цвета глаз.
Женщина эта
сидела перед ним на табурете, выпрямив спину и чинно сложив руки на
коленях. Одета она была в изрядно поношенное, но чистенькое
тёмно-коричневое платье горожанки среднего достатка с глухо
застёгнутым воротником-стойкой. Поверх платья был надет
традиционный фартук. Обувь женщины — деревянные сабо, тоже была
вполне себе ординарна.
— Фрукен
Одгунд, так вы же не отрицаете, что практикуете богопротивное
ясновидение, дабы внести смущение в души и сердца паствы, неуклонно
ведомой Словом Поводырей путём Света,- устало проговорил
Вопрошающий, — так признайте и то, что делаете это по наущению
Архиврага. И закончим с этим.