– А ты права, это его плащ, и я сегодня за Ройенталя тут, – какой грозный и низкий голос, но вроде знакомый, – да и за Кирхайса тоже! – капюшон долой, он не пристёгнут был, оказывается, рыжая грива с белыми лилиями в волосах, ах, это логично, но всё равно удивительно, и очень… – Так что бита твоя карта, пики против червей никак, да и валеты нынче короли уже, нечего тебе ловить, как и твоему деду! – ну, теперь я понимаю, отчего розентриттеры испугались этой дамы… – Ох, и дура же ты, ох и дура – чего тебе не жилось-то нормально с твоим объектом? Этакое счастье тебе привалило, а ты пробросалась – там-то вы уже не встретитесь, не надейся! – это что, иголка вроде той, что меня свалила, или просто аналог контрольного выстрела? М-да…
– Я рад тебя видеть, Катерозе, – что у меня с голосом вдруг? эх, я совсем развалина…
Леди фон Кройцер обернулась не очень быстро – или так показалось Райнхарду, только что ужаснувшемуся смерти за спиной друга – но от взгляда на её лицо ему стало странно, скажем так… Левый глаз у неё был небесно-голубым, как у Ройенталя, а правый остался тёмно-карим, как у него же… Тут и парализатора не надо – весело подумал император, сообразив, в чём дело, и от души забавляясь над собственным испугом. Она в тревоге метнулась к нему – понятно, перенервничала сама, но, увидев этот радостный огонёк в его глазах, успела даже улыбнуться в ответ.
Ах, как приятно, когда моих волос касаются эти руки, и эти губы на моём лбу…
– Не дрожи так, Катерозе, а то я сам разрыдаюсь.
– Угу, с такими травмами не только рыдать, но и орать не стыдно, – довольно деловито сообщила она, уже чуть отодвинувшись и что-то вышаривая у себя под плащом. – Держись, сюзерен, сейчас самое трудное – вытаскивать тебя отсюда. Волк, помогай, – она развернула в руках свежую рубаху, – без этого его раны сделают подлость, и труднее будет потом собирать его в целости.
– Катерозе, что у тебя с глазами? – тихим шёпотом поинтересовался Миттельмайер, пока они осторожно надевали на раненого рубаху, а тот старался не стонать при друзьях. – Когда ты успела сделать такую шалость и как?
– Линза, – ответила она без всяких эмоций. – Пока ты рычал на Эльфриду в салоне, а что?
– Хоть бы предупредила, – грустно вздохнул адмирал. – Вот потому тебя дьявольицей и считают порой.