То есть до того он не хотел заниматься. Он сам, очевидно, лучше всяких университетских преподавателей знает, что и как следует изучать. А как должен чувствовать себя педагог, который дал задание сделать доклад, а ученик начинает готовить диссертацию? Итак, картина уже ясна: ребёнок не учился в школе, интенсивной умственной жизни не вёл, к университету относится «косвенно». Так что юноша попросту не способен к обучению, как обычный абитуриент! Кто у нас сейчас сидит на домашнем обучении? Дети с неуравновешенной психикой. Именно таким и предстаёт юный Лёва. Судите сами. Удалившись в деревню как раз в том возрасте, когда юноши стремятся вписаться в общество, получить образование, найти друзей, единомышленников, наконец, личная жизнь начинается и протекает очень бурно, научившийся читать книги Толстой знакомится с сочинениями Лабрюйера. И «усиленно, но бессистемно» читает Тьера, Мишо, Араго. Это вызывает уже некоторое недоумение: а почему не Ломоносова, Карамзина, Державина, Жуковского, наконец, Пушкина, который называл Ломоносова «первым русским университетом»? Далее в списке Стендаль, Тёпфер, Ж. Санд, Ламартин, Бернаден де Сен-Пьер, Альфонс Карр, Эмиль Сувестр, Эжен Сю, Пиго, Дюма-отец, Поль де Кок. Кажется, мама зря читала детям романы по вечерам, сын, судя по списку, либо не слушал, либо ничего не запомнил, юное дарование. И ещё. Это литература, мягко говоря, светская и несерьёзная, ну, на уровне Дарьи Донцовой, не выше. Восторги же этого читателя насчёт Поля де Кока: «…направление его совершенно нравственное. Он французский Диккенс», отнюдь не делают чести поклоннику. Потому что этот автор – некая органичная смесь Павла Глобы, «Невской клубнички» и «Мира криминала». Остальные немногим лучше. Восторгаться интригами Дюма – сродни современным бабулям, не отрывающимся от сериалов: «Тогда вся большая публика увлекалась этим романистом, а я принадлежал к большой публике. (курсив мой – авт.) Дюма-отец был очень талантлив, как и сын». Простите, как говорится, сам-то понял, что сказал? Не то «я, как все», не то «я важнее всех»; видимо, хотел сразу сказать и то, и другое, но запутался. Аристократия от Дюма-отца плевалась, Гоголя тошнило, равно как и Императора, и только толпы скучающих плебеев, не знающих, как себя развлечь, зачитывались томами мрачного экшна, не задумываясь об истинной нравственной начинке этих повестей. Так, Флобер Толстому ужасно не нравится, поскольку там порок ничем не украшается, а Жорж Санд и вовсе подвергнута резкому остракизму даже не за тексты, а за своих поклонников, которые ему несимпатичны (???, а вот так…). Вообще, Лёвушка в своих оценках прочитанного не просто не стесняется в выражениях, а безапелляционно вешает ярлыки, а то и гирлянды из них, сплошь состоящие из одних ругательств и оскорблений. Любимые эпитеты: «мерзость», «гадость», «дрянь». Даже обожаемый Руссо облит градом критических замечаний и пометок. Непохоже на культурного человека, знаете ли. Как сказали педагоги-дефектологи, уровень шестого класса вспомогательной школы, так называемый спецконтингент, плохо поддающийся обучению. Уж лучше бы юнец общался со сверстниками и сверстницами, глядишь, и не развилась бы болезнь-то. А то много сейчас их расплодилось, злобных невежд, с повадками хамоватых пижонов и дебиловатых гопников, не уважающих никого и ничего, кроме себя, ущербных и оттого злых на весь мир.