100 великих мистификаций - страница 50
Путь оказался верным, и такая фигура вскоре обнаружилась. Из высказываний некоего профессора Уфуэса, писавшего статью о творчестве Ведекинда, следовало, что писатель был увлечен исследованиями немецкого ученого Эдуарда фон Хартмана (в советской традиции фамилия употреблялась как Гартман), книги которого, по словам Уфуэса, в то время «лежали на столе каждой хорошенькой кокотки». Из этого следовало, что даже дамы полусвета ко второй половине XIX века изрядно устали от сентиментальных романов: их изголодавшееся воображение жаждало пищи для ума. Все-таки наступало время феминизма. Эту пищу для ума они обрели в трудах Хартмана, главной книгой которого стала «Философия бессознательного».
Эдуард фон Хартман
Изумление открывшего эту книгу не имеет границ, поскольку там в большом количестве встречаются и любимые фразы Базарова, и его опыты с лягушками, и многое другое, касающееся чисто любовной тематики и взаимоотношения полов. Хартман претендовал на трактовку буквально всех явлений биологической и даже чувственной и творческой жизни на земле.
Лейтмотивом его исследования был некий орган, или «рецептор», в организме, который заставляет живое существо совершать определенные разумные действия, ставшие его программой. Начиная с простейших существ, Хартман утверждал, что головной мозг тут ни при чем, как и вообще голова: если отрезать богомолу голову, он еще пару дней будет совершать привычные действия – искать пищу, совокупляться. Главное – это рецепторы, повелевающие инстинктами. Увлекшись своими рассуждениями, Хартман в итоге переходит от животного мира к человеку и сообщает, что для любви человек подсознательно подбирает себе особь, от которой хотел бы иметь потомство, даже если это физически невозможно или встреча произошла случайно. То есть человеком руководят не вкус и эстетико-физиологические ощущения, а его природные инстинкты и подсознание, уподобляющее его животному с его репродуктивной функцией.
Несмотря на явный волюнтаризм и передергивание многих фактов, текст Хартмана завораживает и увлекает. Эту далеко не художественную, полную биологических и физиологических моментов книгу хочется читать. И причина заключается в ее простоте и логичности аргументов: все, о чем пишет Хартман, кажется невероятно убедительным. Конечно, это никакая не «философия», а в чистом виде упрощенная «физиология», но во второй половине XIX века физиология и была философией Нового времени.