К счастью, бывший не стремился меня перебить. Ник бы уже вставил с десяток умных фраз.
— Не хочу ребёнка от донора, человека, которого я не то чтобы в постели не видела, а вообще не знаю. Это хуже, чем лечь под первого встречного! Уж, извини, за прямоту.
— Мне всегда это в тебе нравилось, — улыбнулся Олег как-то по-особенному, как прежде. — Прямота на грани грубости. Позволь и мне кое-что прояснить. А вдруг я создам тебе в будущем проблем? Об этом не думала? Захочу увидеть ребёнка, участвовать в его жизни?
— А ты захочешь?
Мы смотрели друг другу в глаза, он отвёл взгляд первым.
— Нет.
— Вот и славно, — хмыкнула я. — Отвези меня домой.
***
В последующие дни я никуда не выходила, а потом достала мольберт из кладовки и заказала на специализированном сайте холсты. Масляная акварель и мелки лежали нетронутыми в третьем ящике стола вот уже несколько лет.
Я не рисовала с тех пор, как вышла замуж за Ника. Он считал, что экономисту не пристало всерьёз заниматься созданием сказочных пейзажей, и со временем я тоже стала так думать.
В конце концов, поступиться хобби ради мира в семье — не такая уж значимая вещь. Я рисовала нечасто, больше для души, но могла обойтись и без этого, время от времени делая карандашные наброски в тетради, а потом, словно маленькая девочка, раскрашивала их фломастерами.
— Такие кричащие цвета, — растерянно говорил муж, когда я с дуру ума показала ему парочку готовых работ. — Выглядит как детская раскраска.
Увидев моё расстроенное лицо, он принялся изворачиваться и вымучивать комплименты, но они расстроили ещё больше.
На талант я и не претендовала, никого в критике не винила, но делать так на будущее зареклась . Ник — человек нетворческий, вот и нечего ему совать под нос свои зарисовки! Да и не стоят они того, так, артотерапия для взрослых девочек.
И вот сейчас это требовалось мне, как никогда ранее. Даже после ухода от Олега оставалась надежда, что всё ещё можно начать с нуля, а сейчас я сама себе напоминала выжженную пустошь, на которой долго ничего не прорастёт.
Ник позвонил через два дня и попросил разрешения заехать, чтобы забрать оставшиеся зимние вещи. Он долго топтался у порога, избегая смотреть в глаза, как нашкодивший кот, а потом спросил:
— Может, сваришь мне напоследок кофе?
Я кивнула и отправилась на кухню. Не хотелось ставить точку на сердитой ноте и повторять прошлую ошибку. Всё-таки за четыре года у нас была масса хорошего и светлого.