Перед глазами встали страницы школьного дневника. На развороте
не было расписания уроков, вместо них наискосок накорябаны крупные
буквы «КАНИКУЛЫ». Правая страница, верхний угол. Я нарисовал там
череп с костями.
Ну давай, какой это был год?!
Восемьдесят первый, точно.
Восьмое января восемьдесят первого года. То есть, сейчас она еще
жива, и с ней все пока что в порядке.
Ну, насколько может быть в порядке у дамочки с проблемами с
алкоголем и характером, как водевильной профурсетки.
Но бабушку я всегда любил. Пирожки она жарить не умела, но с ней
никогда не было скучно. Чем она выгодно отличалась от всех
других-прочих бабушек моих одноклассников. Которые в основном
проводили время, сидя на лавочках возле подъезда.
Кстати, интересно... Вряд ли здесь в восьмидесятом неугодных
прохожих награждают, в зависимости от пола, ярлыками «наркоман» и
«проститутка». Наркоманов с Союзе вроде как официально не
существовало, да и проституция была чисто заграничным явлением. Ну,
в теории, конечно. На практике и те, и другие были, конечно. Просто
вряд ли про них много и активно говорили вслух.
Впрочем, я-то СССР помню только ребенком...
Веник заворочался, зевнул, потянулся и открыл глаза.
— О, ты все еще здесь! — сказал он и сел. — А я уж думал, что
мне вся эта катавасия с ожившим жмуром приснилась. Не сильно
скучал? Прости, надо было тебе что ли хоть телевизор включить.
— Не шалил, фортепиано не трогал, — отрапортовал я. Беспечный
парень этот Веник. Привел в дом незнакомого человека и спать
завалился. Я за это время мог уже полквартиры вынести.
— Надо бы кофейку сообразить, — Веник поднялся и пошел к двери.
— Ты как вообще? Как голова?
— Нормально, — я покрутил рукой и скривился. — Могло быть и
лучше.
— Вспомнил что-нибудь? — спросил Веник через плечо.
— В целом да, — сказал я. — Меня на ваш шинный завод
распределили.
— Молодой специалист? Инженер? — Веник открыл дверцу одного из
кухонных шкафов и извлек оттуда тускло поблескивающую гейзерную
кофеварку советского образка. Многогранную такую, с черной ручкой.
У моих родителей тоже такая была.
— Журналист в заводскую газету, — хмыкнул я.
— А учился где? В Горьковском? — Веник извлек из кофеварки
«начинку» из потемневшего фильтра и трубочки.
— В МГУ, — вздохнул я, усаживаясь на мягкий стул.
— Так ты из столицы приехал, получается? — Веник даже отвлекся
от таинства приготовления кофе. — Неужели не смог там нормальными
джинсами разжиться? Там же на олимпиаде полно фирмачей было!