— Надо же, какие люди! — девушка встала из-за стола. Прическа
дурацкая. Да и одежда тоже. Короткое платье сидело как-то криво,
явно, как и венины клеши, не было продуктом зарубежного фабричного
производства, каким пыталось казаться. Явно было сшито по картинке
из какого-то каталога. Впрочем, девушка от всего этого не перестала
быть миловидной. И я ее, разумеется, совершенно не помнил.
— Да, занесло вот попутным ветром, — сказал я и принялся
расстегивать пальто.
— Что это на тебе надето? — девушка презрительно оттопырила
губу, оглядывая меня с ног до головы.
«Далась им всем эта „Рила“, — подумал я. — Не было в Союзе
культа вещей, ага, как же...»
— Чуваки, я сейчас вам такую историю расскажу, сдохнуть можно! —
к столу широкими шагами приблизился Веник, держа в руках две чайных
кружки, белых в красный горох. — Лизавета, что у тебя с лицом?
— Это ты у него спроси, — девушка с родинкой гордо вздернула
подбородок, шапка светлых химических кудряшек затряслась.
— О, так вы знакомы! — Веник раздвинул двоих таких же патлатых,
как и он сам, приятелей, водрузил кружки на стол и с грохотом
придвинул два стула от соседнего столика. — Жаныч, садись! Короче,
вы представляете, у меня сегодня на работе труп ожил!
— Ой, да брось, опять эти твои байки! — манерно протянула другая
девушка, брюнетка, с морковного цвета губами и длинными красными
ногтями.
— В этот раз никаких баек, бейба, — Веник придвинулся ближе к
столу. — Прикиньте, приезжает ночью труповозка, пьяный Юрила сует
мне в нос бумажку от участкового, мол принимай жмура. И на словах
сообщает, чтобы я ничего на нем не трогал, утром эксперт будет
вскрытие делать и все такое.
— А ты что? — спросил один из парней.
— А я что? — Веня раскинул в стороны руки, задев по уху одного
из своих соседей. — И принял, запиал, номер привязал, а в
холодильник не поставил. Телефон зазвонил, какая-то истеричная
дамочка мужа своего загулявшего искала.
Веник взял со стола чашку и отпил. Компания молча ждала
продолжения. Блондинка Лизавета продолжала сверлить меня непонятным
взглядом. Плотоядным таким. Недобрым. У нее явно были ко мне
какие-то счеты, и вряд ли они были связаны с несчастными штанами
болгарского производства. Вторая девушка, брюнетка с оранжевыми
губами, изо всех сил старалась изобразить на лице величественное
высокомерие. По бокам от нее сидели явно двое ее обожателей — один
с рубашке и вязаной жилетке, второй — в рубашке и куцем пиджаке
цвета печального баклажана. Тот, что в жилетке, отдаленно смахивал
на блондинистого мужика из «Аббы». Третья девушка была отчетливо
монголоидной внешности, а больше в ней ничего примечательного не
было. Сидела тихо и молча. И были еще два парня, одного я мысленно
окрестил Бобром, за явное сходство с этим трудолюбивым животным.
Передние зубы выпирали, а усы под носом делали лицо еще более
смешным. Второй косил под Леннона, правда вместо круглых очков на
нем были обычные ботанские, с черной оправой. Других достать,
видимо, не удалось. Интересно. Почему-то в отрочестве я не замечал,
как дешево смотрятся натянутые попытки выглядеть дорого и
по-заграничному. Миловидные юные мордашки девчонок страдали от всех
этих ухищрений. Лизавета сидела ко мне боком, и возле ее уха я
отчетливо видел разводы тональника. В котором ее кожа пока еще ни
капельки не нуждалась, разумеетя.