– Извините, но Она, что же…, умерла? – чуть слышно спросил Седой Мэтр.
– Нет. Она жива. Просто – полторы недели тому назад – вышла замуж. Не за меня, – ответ был безразличен и холоден, как тысячелетние льды Антарктиды, спящие на глубине трёх, а то и четырёх километров.
– Извините меня господа, – он резко развернулся и – на негнущихся ногах, неуклюже, словно загребая невидимый снег – пошёл к выходу.
Чёрные ступени, занозистые перила. Тяжёлая неподдающаяся дверь. Серая улица. Слякоть, желтые тусклые фонари. Ветер гонит по улице бумажный мусор.
Седой Метр догнал Его только возле автобусной остановки. Схватил за рукав куртки, развернул, осторожно положил ладони рук на тёплые юношеские плечи.
– Мальчик, что же ты? Ведь, всё ещё впереди. А, экзамены…. Да, что там! Ты принят. Принят – в мою Мастерскую! Станешь великим Артистом. Призы, премии, удача, слава. Она узнает и вернётся к тебе. Или, Бог с ней, чего уж там. Другие будут…
– Спасибо, Мэтр, – безучастно, отрешённо и равнодушно Он смотрел на белые перистые облака, целеустремленно плывущие куда-то на юг. – Я – для себя – уже всё решил. Долг мечте заплачен. На этом, извините, всё…. Улетаю, самолёт на Карибы уже вечером. Тёплое зелёное море, шустрые мартышки, шумные попугаи. Буду там пиратствовать понемногу, или клады старинные искать, или – ещё что-нибудь другое, аналогичное…. А потом, на белом-белом песке заброшенного пляжа, я встречу смуглую мулатку – юную, хрупкую и беззащитную. Полюблю её. Она полюбит меня. И родится у нас дочка – крохотная и озорная, обязательно – со светлыми кудряшками. И я назову её – как звали Ту. И буду любить. И все пылинки сдувать. А если кто-нибудь подойдёт к моей девочке близко…, – глаза, ранее безучастные и равнодушные, вдруг, стали настолько безумными и страшными, что Седой Мэтр непроизвольно отшатнулся в сторону.
– Прощайте, Мэтр. Не поминайте лихом.
Отчаянно дребезжа, подошёл старенький автобус, забрал нового пассажира и бодро умчался куда-то – в безумную даль…
Седой Мэтр, рассеянно скользя взглядом по обшарпанной афишной тумбе, проезжающим пыльным машинам и редким пешеходам, ещё долго стоял на остановке.
Он стоял и думал: – «А, что, чёрт побери? Может, тоже стоит, наплевав на всё и вся, уехать-улететь в Карибию? И там, на белоснежном песке заброшенного пляжа, встретить свою мулатку? Юную, хрупкую и нежную? И, обязательно, с жёлтой розой в волосах…».