Яхта называлась – «Кошка», хотя на борту ничего и не было написано.
Тем не менее – «Кошка», и всё тут.
Я в этих судах морских – каравеллах, пароходах, бригантинах, клиперах всяких – совсем ничего не понимаю.
Но, эта яхта была – просто красавицей.
Длинная – метров семнадцать-восемнадцать, узкая, низко посаженная, с мачтой – пропорционально невысокой. Борта – белые, с редкими синими полосами. Верхняя половина мачты – сиреневая.
Та ещё штучка – эстетичная – до полного совершенства.
Как ей название собственное подходило – словами не передать. Смотришь на неё со стороны, и что-то такое грациозное – по-настоящему кошачье – ощущаешь.
А, когда она – под всеми-всеми парусами, да при работающем, вдобавок, дизеле – волны зелёные рассекает, так и кажется: ещё немного и прыгнет – в погоне за добычей невидимой. За мышью, например, или, наоборот, за китом каким, под лапу подвернувшимся…
Бывает же любовь к женщине – с первого взгляда?
И здесь аналогичная ситуация. Увидал я эту «Кошку» и понял: плыть мне на ней, однозначно – плыть! При любом раскладе…
Команда красавицы-яхты состояла из четырёх человек.
Во-первых, доктор Карл Мюллер – владелец яхты и её капитан. Крепкий ещё, восьмидесятилетний старикан, прошедший огонь, воды, медные трубы и даже лагеря для военнопленных в Коми ССР. Кажется – визуально – стар и немощен. А в глаза ему посмотришь – тот ещё дядя, из настоящих. Волчара непростая, кусачая…
Далее – Мари, невестка доктора. Грустная – до полной невозможности, молодая ещё совсем женщина, обладательница огромных, печальных голубых глаз и роскошной гривы пепельных волос. Смотришь на неё, и сердце на части – лоскутьями неровными – рвётся, слезинками невидимыми истекая…. По судовой специальности она – штурман, радист и кок в одном флаконе.
Третий по списку, собственно, я. Палубный матрос и посудомойка – по совместительству.
Замыкающим числился хмурый, молчаливый и неразговорчивый норвежец лет пятидесяти, по прозвищу – «Фьорд». Моторист-дизелист, и вообще, мастер на все руки.
Теплым ранним утром вышли из порта Барселоны. На пирсе – с десяток провожающих – жмутся в кучку, несчастные. Я тут же стишок написал про тех бедолаг.
Уходят корабли…
Уходят корабли.
В рассвет – за Край Земли.
А мы стоим – похмельны и печальны.
И понимаем – с грустью изначальной,