— Губу-то закатай! — посоветовал Деррик. — Сам посуди. Желающих
много, а принцесса одна.
Мы вернулись в кабачок. С горя я заказал столько еды и выпивки,
что в глазах хозяина появилось неподдельное уважение. Деррик ел за
троих, пьяница не отставал. Девица хихикала и норовила под столом
погладить Деррика ногой, но всё время попадала мне по
щиколотке.
В голове приятно шумело, по телу разливалась сытость. Довольная
физиономия Деррика расплывалась в мутное бородатое пятно.
— Ещё вина! — заорал я через весь зал, но Деррик меня
остановил.
— Хватит, Макс, уже поздно. Надо проводить Жанет домой. У неё
очень суровые родители.
Дочь суровых родителей взвизгнула от предвкушения и в очередной
раз заехала мне по щиколотке.
— Идём!
Мы расплатились и высыпали на улицу. Пьяница остался храпеть за
столом.
Вечерело. Рыночная площадь почти опустела. Последние повозки с
нераспроданным товаром исчезали в улицах, ведущих к городским
воротам.
К серому зданию в углу площади, позвякивая кандалами, тянулась
цепочка понурых людей. Её сопровождали четверо стражников.
— Кто это? — спросил я Деррика.
— Рабы, — пожал плечами пират.
— В Мозамбуни разрешено рабство?
— Не то, чтобы разрешено. Но разрешается покупать рабов, которых
привозят из других мест, и делать их слугами. Когда слуга
отработает свою стоимость — его отпускают на волю.
— А в чём разница? — удивился я.
— Слугу нельзя бить, — сказал Деррик. — Кроме того, его кормят
три раза в день, дают одежду и крышу над головой. И немного денег.
Но тут как повезёт. А ещё — один свободный день в неделю.
Я возмущённо покачал головой. Хотя... В том мире, где я свалился
с моста, разве по-другому?
— Между прочим, многие крестьяне из Диких Краёв сами продаются в
рабство. Им сытая жизнь слуги — за счастье. Отработал лет
двадцать-тридцать на хозяина — и свободен. Хочешь — мастерскую
открывай, хочешь — торговлей займись, или извозом. А то купи себе
домик и доживай в сытости и тепле.
Деррик так настойчиво рекламировал мне прелести подневольной
жизни, словно собирался продать меня самого.
— Слушай, Макс! — сказал Деррик. — Давай найдём тебе ночлег, а?
У Жанет очень маленькая комната и только одна кровать. Ты точно не
выспишься. А завтра утром я за тобой зайду.
— Не вопрос, дружище, — кивнул я.
Мы неторопливо брели по той же улочке, которой пришли на рынок.
Деррик крепко придерживал Жанет. После наших посиделок у девицы
заплетались ноги.