– Не нужно…
Возглас Насти не оказался услышан.
Аня не спешила. Шаг её оказался мягок. Звериные ушки прижаты к
голове. Я стоял недвижимо, наблюдая за каждым шагом противницы. И
когда удар в шею должен был меня сразить, рванул вперёд. Я всем
весом попытался сбить Аню с ног. Воительница ожидаемо с лёгкостью
увернулась и отступила влево. Со стороны руки, которой я не мог
пользоваться. А затем со всей силы пнула меня по укушенной
конечности.
В глазах на миг потемнело, но я нашёл
в себе силы перекатиться. Приподняться. И все оставшиеся силы
вложил в удар куда-то по ногам. В этот раз девушка-зверь даже не
сделала попытки увернуться, лишь стальной хваткой зажала мою руку.
Сама же без особого напряга замахнулась раскрытой ладонью, целя мне
в шею. Я собрался было вернуться в тело ласки и атаковать им, но
неожиданно замах замер в верхней точке – кнут Насти обвился вокруг
запястья.
– Хватит! – надрывный голос Насти
ударил по нервам, как молния с грозовых туч.
– Настя, что ты творишь? –
разъярённая воительница развернулась к подруге.
– Хр! – поддержал я невнятно, будучи
не в состоянии пошевелиться.
– Это не только ваш бой. Я не позволю
своим товарищам поубивать друг друга, – в её голосе звучала
властность, какую сложно ожидать от этой хрупкой девушки. – Вы оба
здесь из-за меня, а поэтому будете слушаться меня. Понятно?!
Мы трое переводили взгляды друг на
друга, и от скрытой в них силы, казалось, дрожал воздух. Это
длилось не дольше секунды, а затем, не выдержав, отвёл глаза. Аня,
казавшаяся мне непробиваемой, продержалась всего на миг дольше.
Уши, торчавшие даже из-под бинтов, поникли, и сама она как-то
виновато съёжилась.
– Знаешь, а ты совершенно не
изменилась… – голос моей противницы упал и стал неожиданно усталым
и, кажется, немного грустным. – Признаю твою силу и твоё
главенство.
– Признаю твою силу и главенство, –
прошептал и я с облегчением.
Задерживаться более в теле Омеги не
имелось желания. Пусть сам получает все оплеухи. Я за ним вернусь,
когда выберемся. Но прежде чем свалится кулём, полностью
вымотанный, я дрожащими руками достал телефон и, продолжая традицию
человека, сделал снимок на память.
Снег. Много снега. Белая гладь
простирается, насколько хватает взгляда. Чистота. Лаконичность.
Красота. Можно бесконечно любоваться искрящейся бесконечностью.
Жаль, только от блеска глаза начинают болеть – нельзя долго
смотреть.