Я судорожно моргнула. Каким-то образом до сих пор удавалось не подпускать к сестре журналистов. Хотя позже мне как терапевту и как человеку, посвятившему жизнь тому, чтобы научиться управлять самой собой, придется не раз спросить себя, для чего я это делала. Неужели это могло бы причинить мне боль? Да уж, звучит весьма иронично.
– В любом случае ни на какие вопросы она отвечать не будет, – продолжила Мария. – Оно и к лучшему, если вам интересно мое мнение. Ну то есть мальчишка-то явно уже не сможет ни с кем разговаривать. Так с чего бы его убийца должна?
– Держите меня в курсе.
– Разумеется.
На выходе я забрала свою сумочку, отметила время выхода и направилась к машине, припаркованной на огромной стоянке в сотне метров от разваливающегося, огороженного колючей проволокой здания, которое уже давно служит моей сестре домом.
На пассажирском сиденье лежал яркий пурпурный кардиган, который мне пришлось снять перед входом в больницу. Согласно правилам посетители должны быть одеты наименее броско, чтобы не нервировать пациентов, поэтому пришлось также снять все украшения. И купленную всего две недели назад кофту – клянусь, первую вещь пурпурного цвета в моем гардеробе.
Снова оглянулась на кирпичное строение. Разумеется, в нем, как и в любом другом здании, полно окон. Видно даже маленькое окошко изолятора, где коротает дни моя сестрица. Но с такого расстояния, неуклюже сгорбившись за рулем внедорожника с тонированными стеклами, я вряд ли сумею ее разглядеть…
Шану всегда было трудно понять, у нее очень своеобразный взгляд на вещи. Но теперь я стала подозревать, что то же самое она думает обо мне.
Наконец я завела машину и поехала в центр Бостона, где меня ждал еще один долгий рабочий день и десятки пациентов, нуждающихся в помощи и утешении, включая мою новую подопечную, детектива из бостонского департамента, которая совсем недавно получила ранение при исполнении служебных обязанностей.
Обожаю свою работу. Всегда с нетерпением жду сложных задач при знакомстве с новыми пациентами, и, как подобает человеку с моей особенностью, все свои сеансы начинаю привычной фразой:
– Пожалуйста, расскажите мне о своей боли.
Сердцем Ди-Ди всегда чувствовала, что удача на ее стороне. Но вот разум никак не хотел этого признавать.
Проснулась она поздно, после десяти, и это ее изрядно смутило. Если бы кто-нибудь сказал, что доблестный детектив в понедельник утром проспит до десяти часов, она, несомненно, обвинила бы его в наглой лжи. Утро для того и существует, чтобы встать пораньше и отправиться на работу. Выпить чашку черного кофе, встретиться с коллегами и, может быть, съездить на новое место преступления.