Мы не знали, что делать дальше. Очутившись в своей резиденции, Шеварднадзе заявил, что это государственный переворот. Он ввел военное положение и отдал приказ армии очистить парламент. Из воинской части неподалеку от центра Тбилиси, выехали восемь БТРов. И так случилось, что первый БТР врезался в машину, в которой ехала пара молодоженов. Остальные остановились и дальше не двигались. Министр обороны перестал исполнять приказы президента и отдавать приказы подчиненным. Шеварднадзе ушел мирно, не потому что хотел уйти, просто никто больше не выполнял его приказы.
Ничего этого мы не знали. Я убедил Бурджанадзе объявить себя исполняющей обязанности президента, так как президент недееспособен. В какой-то момент Жвания отвел нас с Бурджанадзе в сторону и сказал: «Ребята, мы проиграли, нам конец». Я на него накричал: что он такое несет? А он в ответ: «Нас мало, сейчас придут и нас всех арестуют».
Меня разбудили в пять утра. Приехал министр иностранных дел России Игорь Иванов. Он прилетел накануне, но из аэропорта сразу поехал к своему другу Патаркацишвили. Как мне потом рассказывали, Иванов выпил там минимум бутылку виски. После этого он позвонил Шеварднадзе, выяснил, что тот спит и решил наведаться к митингующим. На площади перед парламентом он взобрался на трибуну и на чистом грузинском языке произнес торжественную речь, явно не санкционированную Москвой: «Да здравствует свобода и да здравствует революция!».
Мать Иванова – грузинка из Кахетии. Лавров, кстати, тоже из Грузии – он родился и до 16 лет рос в Тбилиси. Примаков в детстве жил в Тбилиси на той же улице, где я родился, и был женат на грузинке. Если считать вместе с Шеварднадзе, у России было четыре министра иностранных дел родом из Грузии.
Вместе с Ивановым мы поднялись к Бурджанадзе. «Ребята, чего вы тут развели всю эту ерунду? Позвали бы старого друга, Игоря Иванова, и я бы все уладил, – начал он. – Нина, хочешь остаться председателем парламента? Да будешь! Ребята, вы тоже хотите должности – получите вы, нах, эти е…ные должности». Бурджанадзе начала возмущаться, как он смеет с нами так вульгарно разговаривать? Я ее подталкиваю: заткнись, сейчас не до этого, не видишь, человек выпил? Главное, чтобы он спокойно ушел и оставил нас в покое. В общем, говорит Иванов, вы, ребята, не расстраивайтесь, я очень устал, отдохну и с вами все выясню.