– Вот мы и дома, ваша светлость, – сказал старший граф. – Добрались без приключений, с чем всех и поздравляю.
Расин боязливо глянул вниз:
– Высоковато… Ноги не переломать бы в потемках.
– Спускайтесь уже, – бесцеремонно вмешался Леронт. – До вас не ломали.
– Вас забыл спросить!
Тропа вывела к каменному мосту в три арки, высокому, старинному и замшелому, который звался Княжеским. Здесь и начиналось княжество Люмийский анклав.
Наверху догорал день, а в долине лиловым ковром стлался вечер. Снизу пахнуло дымком. Огоньки по склонам сбегали к реке, мигая и будто перешептываясь. Расин прислушался и понял, откуда брался этот звук: долину наполняло тихое журчание ручьев и водопадов, спрятанных в сумерках.
Здешний край так и называли – Галартэн. На старом люмийском языке «дол тысячи рек».
…Ночь близилась, монистами звенели ручьи, и весь в искристом серебре тихо задремывал Галартэн. Солнце село за горами, и закатные облака медленно догорали в темнеющем небе. Над вершиной, закрывавшей долину с востока, зажглась первая звезда.
В журчание рек вплетались голоса поселян, и звучали над Галартэном песни. Смолкнет одна – на другом конце затянут другую.
– Так здесь и живут, – сказал Леронт. – Казначея земля, а он хозяин, каких поискать. Когда-то и золота было, как говорили, ковшом не вычерпать, да и сейчас не бедствуют, – он прислушался к отголоскам песни. – Сейчас тихо, а после святого Родена певчая неделя начнется, так над долом звон стоит. Осторожнее с вином, ваша светлость.
– А что такое? – Расин отставил в сторону пустую бутылку.
– Молодое, как вы. И коварное. После третьей кружки с ног свалить может, а кому-то и мерещиться начинает… всякое.
Они расположились прямо на траве, глядя на громаду моста, черную в сумерках. Расин улегся, заложив руки за голову.
– Пил и покрепче, – беззаботно ответил он. – Как вы там сказали – святого кого неделя?
– Родена. Слыхали о нем?
– Краем уха. Да и дядя ваш что-то говорил. У меня за этот день все в кучу смешалось, эти святые, герои, какие-то непонятные рудознатцы… Всех не упомнишь. Как там в стихах – предание старо и поросло быльем, лишь камень памятный торчит на нем… – Леронт неодобрительно покосился на него. – В Лафии ему не молятся.
– А здесь первый заступник. Тут и его церковь, которую горняки на свои средства выстроили, Бело-Речная. Пройдемся, я ее покажу, тут два шага ступить.