и в самых любимых и ласковых парах – дочерей с отцами, сыновей с матерями, сестёр с братьями и далее по убывающей степени родства.
А не лишне напомнить о великом разнообразии источников сексуальных наслаждений, не обременённых зачатием – через целую индустрию искусственных стимуляторов наслаждений, самообслуживанием, различными способами нетрадиционного секса и, конечно же, однополыми сочетаниями пар.
Но возможно мы просто не видим масштабов насладительного инцеста, а он уже, что завтрак по утрам?
Только как определять его масштабы, если тайна частной жизни и личности ревниво стережётся юридическими правовыми нормами и принципами – во имя свободного бытия в свободном обществе? Никак.
Но не для нового смака эта проблема. Она опять же в том – как относится к новорождённому карапузу.
Как к чуду, ниспосланному свыше, или как к нему же, естественно исходящему из нанауровневых родительских начал.
В какой мере готовы именно те самые начала к совершению чуда, и для чего у неразумных животных вполне определённые перерывы в контактах? Как влияет на созревание начал – систематическое избавление от них с задачей большей добычи наслаждений? А также – частые случайные или родственные контакты.
Возможно ещё там, в глубинах – скрыты причины всяческих отклонений, как трудно излечимых, так и не излечимых по сей день, что избавило бы от ненужных споров об абортах с избавлением от уже сформировавшегося плода и сняло бы напряжение от огромной психической травмы, с ними связанной.
– Один миг от любви до прелюбодеяний
А как, наверное, балдели от кайфа первобытные предки наши в одних узеньких набедренных повязочках, а то и вовсе без них! Причём, абсолютно свободно – в трудах и на досуге, на охоте и возле ночных костров, на переходах и привалах и с теми из соплеменников, кто ближе всех подвернулся к моменту, когда начинал настырно подпирать основной инстинкт по Фрейду из-под бедренных повязок. А ближе всех были, как правило – шаловливые дети свои, да ближайшие родственники.
Любовь и прелюбодеяния – понятия от одного корня слова «любо». Значит, если следовать морали,
призывающей ко всеобщей любви и добру – и прелюбодеяние можно было рассматривать как любовь и добро, оказываемое всем, кто изнывал от одиночества и нуждался в сексуальной любви и добре.