— Благодарю тебя за науку, мастер
Проспер, — почтительно поклонился, прощаясь.
Старик последнему обрадовался,
больше, чем полученному серебру, махнул рукой, пробурчал едва
слышно одобрительно, когда я повернулся спиной:
— Хоть и тем еще мрочьим выкидышем
был Харм, но приемыша воспитал правильному. Вежество ведает.
Намедни, думал, показалось…
Сделал вид, что не расслышал, да и не
должен был. Разобрал слова только благодаря уникальному слуху
реципиента. И это без всяких имплантов. Пришлось побороться с
собой, чтобы не ухмыльнуться, вспомнив чему на самом деле учил
одноногий.
Кстати, про взращивание тотемов,
кожаный фолиант, доставшийся в наследство от калеки и должный
помочь, по моей мысли, в этом нелегком деле, оказалось написан не
на имперском языке. Саму книгу убрал на дно защищенного сундука до
лучших времен, но несколько отдельных слов с первой страницы
переписал. Хотел обратиться в Демморунге в книжную лавку, которая,
как и переводчики там присутствовали.
Предположив, что, во-первых, в
начальных абзацах обычно какое-то малозначительное вступление,
во-вторых, никто не догадается по отдельным словам, что мне
попалось в руки. Для чего предосторожности? Ответ простой. Не зря
же Харм хранил ее в тайнике. Хотя мог бы, как некоторые другие
издания, например, «Славные деяния Лолина Отчаянного» или
«Жизнеописание Дорга Кровавого повелителя Мрака из рода Воронов» в
своем личном сундуке. Рядом с килограммом плохонького янтаря, как я
подозревал, который должен был пойти в уплату обязательного налога,
несколькими золотыми монетами, десятком серебра и кошелем меди. Еще
на дне нашлись запечатанные сургучом бутылки из зеленого стекла, в
каких плескалась тяжелая маслянистая жидкость. Отличная бригантина
со встроенным защитным и лечебным амулетами, кривой меч, похожий на
саблю, а может это она и была. Шлем, наручи, поножи, наплечники,
боевые перчатки и моргенштерн. Чистая одежда, несколько отрезов
ткани, и даже несколько кусков душистого мыла.
Вот сука грязная!
Все имел, но не мылся!
Будто почувствовав мои эмоции Флег
фыркнул, потряс массивной башкой. Да, задумался. И погода
действовала. Вновь осмотрелся вокруг. Сотник выделил мне место
сразу за клеткой с членами Артульта. Знакомые все лица и даже
некоторых знал по именам. Часть смотрела с ненавистью, другая с
презрением, а вот печати безнадежности на их мордах не
просматривалось. Всего в повозку набили шестнадцать человек,
скованных по рукам и ногам кандалами, какие дополнительно цеплялись
к длинной цепи, пропущенной через кованные кольца в полу.