Пока мальчик болел, находился в родительской спальне,
подальше от суеты и шума. Комнату детей же перегородили на две
части плетёной полкой для вещей. В дальнем углу
Взрывник и расположился после выздоровления, видимо, то была часть
Калина, всю остальную площадь небольшой комнатки занимали девочки.
Пусть и номинальная, но собственность, а это уже хорошо, и мрякул
по ночам даже спускался к Взрывнику на кровать, позволяя себя
гладить.
– Как же тебя назвать, живчик? – мальчик легонько
чесал зверька пальцем за ухом, как кота. Мрякул издавал очень
схожие вибрирующие звуки, вольготно растянувшись на всю подушку. –
Может, Мурзиком? Знаешь, твоих очень далёких предков часто так
называли, а ещё Барсиками.
Мрякул отвернулся от Взрывника, подставляя второе
ухо.
– Не? Не нравится? Ну ладно, а как насчёт имени
Брут? Был такой дядька... Хотя нет, не стоит.
История гласит, что оказался Брут
предателем, – зверёк тихонько чихнул и проворно
взметнулся по деревянной стене вверх, на балки. – Хех, ну бегай
пока без имени.
Семья Взрывнику попалась добрая, заботливая, хотя
строгости, конечно, хватало, но без неё в нормальных семьях нельзя
– никакого порядка иначе не видать.
С еще не окрепшего
до конца Калина спрос тогда был невелик: спал да ел, гулял по двору
под присмотром одной из сестёр. Девочки оставались в няньках
посменно, за калитку больному выходить не разрешалось. После той
прогулки с Юром через всю деревню в лес и долгой беседы с Лютом
мальчишка свалился на два дня с температурой. Дети слышали той
ночью, как мать злым шёпотом долго распекала отца за то, что тот
потянул больного ребенка невесть куда. Но, даже немного окрепнув,
мальчик все равно не горел особым желанием воочию столкнуться с
реальностью нового мира, и послушно сидел во дворе. Информации
хватало с избытком и в закрытом пространстве, да ослабленному
организму лишние нервные потрясения и ни к чему. Доня с Аняткой
просвещали его усердно, рассказывая иногда такие вещи, которые
просто не укладывались в голове. Митёк также не забывал больного, и
регулярно лазал через изгородь, навещая товарища. Так что и от него
информация лилась потоком, только успевай переваривать:
Год на дворе стоял две тысячи четыреста восемьдесят
второй от Второго сотворения мира.
– От Второго сотворения мира, – тихо повторил
ошарашенный новостью Взрывник, – как это, от второго? – спросил он
тогда у Митька.