Анята хотела было ещё что-то спросить у мелкой, но
ко двору, важно
шагая, то и дело подтягивая одной рукой сползающие штаны далеко не
его размера, приближался мальчишка постарше, ранее оголтело
бегавший с другими детьми по пыльной улице пиная скрученное в
подобие шара старое тряпьё.
– Дарова, – протянул пострелёнок руку Калину,
состроив очень ″взрослое″ выражение лица, посмотрел на Аняту,
коротко кивнув головой. – Чё, поди, Митька ищите?
– попытался цикнуть сквозь зубы, но оконфужено утёр рукавом с
подбородка повисшую слюну. Лицо мальчугана, сплошь покрытое слоем
пыли и грязных разводов, украсилось ещё одним атрибутом
отрочества. – А нема его. Я ваще-то думал, он с тобой на
ярмарке гуляет. Чё, потерялися?
– Нет… – имени сорванца Взрывник не знал, поэтому на
миг запнулся, – не видал я его сегодня, потому и пришёл узнать,
чего случилось-то, почему не явился, как мы
уговаривались.
– Та он с Ардынкой с утра разругался. Отец наказал
одному из них дома остаться, а сам с Федуном ушёл, обряд же у него
вскорости, вот, к старосте повёл, на смотр. Ардынка же вслед
засобиралася, как только батька с глаз долой скрылся,
прихорашиваться начала, а Митёк втихоря ушмыгнуть хотел. Не вышло.
Сестрица его за патлы оттрепала и наказала за нами глядеть, ну, он
ей и сказал, что толку с неё в доме больше будет, потому как её,
дуру голожопую, ни один жених замуж не возьмёт. Ой, чё было потом!
Страсти-мордасти…
– Мало она ему дала, – вмешалась малявка. – Вот
велнётся батька...
– А ну, брысь отседа! Чё лезешь, когда старшие
говорят, вот я тебе ща! – потянулся шкет обдирать
прутик с рядом растущего кустарника.
Малая скривила брату рожицу, показав язык, но
замолчала и отошла чуть дальше, на пару шагов, лишь опасливо
поглядывая на процесс обдирания с сорванной лозины лишних веточек и
листиков. К чему бы?
– Да, отец коды вернётся, влетит Митьку, –
пострелёнок между делом продолжал разговор ″взрослых″,
– Ардынка полдня ревела да на нас орала, теперь
она такого батьке наговорит! Хотя, можа, и не наговорит. Тут
пойди, разбери, чего она ревела, то ли оттого, что Митяя в кровь
отколотила, и, кабы я водой с ковша в рожу ейну не плесканул, то и
пришибла б вусмерть совсем. А можа, и оттого, что Митёк ей правду
сказал злую, да на гулянье дура пойти не смогла из-за мелких.