Рычаг оказался так себе, крышка не поддавалась, хоть
тресни. Пришлось залечь, использовать доску в качестве
молотка, снизу вверх нанося удар за ударом по углу в надежде
расшатать, создать хотя бы крохотную щелочку. Неудобная поза,
неудобное положение, но что еще можно придумать?
Расчет оправдался, и вскоре щель в уголке достигла таких
размеров, что в нее пусть и с натугой, но получилось вбить конец
доски. А дальше смог надавить уже по-настоящему, расширив
так, что хоть ногу просовывай. Ухватился обеими руками,
поднатужился, рванул что было мочи.
Есть — открыл.
Человек, скорчившийся в ящике, не подавал признаков жизни.
Уткнулся лицом в поджатые коленки, спутавшиеся золотистые волосы
спускаются ниже плеч во все стороны, их так много, что в
первый миг показалось, будто, кроме них, там толком и нет
ничего. Но это не так, просто роскошная прическа сильно
растрепалась, прикрыв все остальное.
Ухватился под руки, потянул. Тело оказалось на удивление
легким, и, только уложив его на помост, понял, в чем причина.
Да и непомерная длина волос тоже объяснилась. Это не худой
мальчишка, как подумал поначалу, а хрупкая невысокая девушка
с мертвенно-бледным лицом, слегка присыпанным россыпью едва
заметных веснушек.
Осторожно похлопал по щеке:
— Эй! Ты живая?!
Кожа вроде не холодная, но, похоже, он опоздал. Грудь не
вздымается, спасенная не дышит. Слишком долго провозился с
проклятой крышкой, слишком мало воздуха в ящике, время
вышло.
Из глубин трюма вновь донесся пугающий крик, вызвав
стандартную реакцию. То есть очень сильно захотелось
оказаться где-нибудь подальше отсюда. Бросить спасенную? Да
какая же это спасенная, если он вытащил уже мертвое тело. А
вдруг в этих ящиках такие же люди, какой только что была она?
При смерти, из последних сил глотающие затхлый воздух, не в
состоянии вырваться самостоятельно и не догадывающиеся
постучать. Ему вот кто-то вовремя помог, отреагировав на шум,
а им не повезло.
А почему только ему? Неведомый спаситель должен был
остаться и выручить остальных. Тогда бы ему не пришлось
смотреть в мертвое веснушчатое лицо и корить себя за
смертельное промедление.
Губы девушки приоткрылись, она закашлялась, судорожно
задышала, повернула голову. Глаза приоткрылись и слепо
уставились в потолок. Даже при небогатом свете от магического
шарика было видно, что они у нее неправдоподобно зеленые,
будто поверх радужки закрепили круглые пластинки из
драгоценного изумруда, причем высшего качества. Ненормальный
цвет — или с ней что-то не так, или зрение врет.