Тогдашние кормчие НКАО верноподданно исполнили директиву верхов и прикончили не одну лишь Схторашен…)
На пути вниз, ещё пара моих попыток срезать (ну, хоть малость!) и выйти к шоссе повыше, упёрлись в глубокие ущелья с отвесными стенами; так что на шоссе я вышел там же, где и оставил его два дня назад – у павильона-закусочной «Тнчрени» .
( … покладистого судьба ведёт под белы рученьки, брыкливого же волочит за волосья, но исход один – оказываешься там, где предначертано…)
После пары поворотов плавного серпантина, асфальт взял прямой курс к перевалу из просторной долины Кармир-Шуки.
Я топал по кромке размягчённого жарой покрытия, задыхаясь, потея, не находя мест куда бы сдвинуть лямки самодельного вещмешка, чтоб не так сильно резало плечи заспинной кладью.
Соль пота ела глаза, которые уже не прядали по окрестным красотам, а понуро глядели под ноги в обшарпанных солдатских ботинках, на шершавый асфальт и на мою тень, начинавшую уже тихо-тихо удлиняться; и всё же взгляд порою вскидывался, самопроизвольно, в надежде высмотреть тенистое дерево у обочины, хоть я и знал, что ничего подобного не будет до самого перевала.
Пару раз я уклонился с насыпи шоссе – сбить жажду чёрными ягодами придорожного моша, но он в этом году не уродился, или место оказалось совсем уж бесплодным – и вновь ботинки топали по непреклонно устремлённой вверх плоскости асфальта…
Горы – лучший учитель предвиденья: когда на перевале бесконечный подъём перешёл в горизонтальные извивы, продиктованные рельефом чередующихся тумбов, я мог уже прозорливо вычислить, что через полчаса буду во-о-он на том самом дальнем повороте, а дальше, минут через двадцать, от шоссе ответвится грунтовка влево и полого пойдёт вдоль склона до самого дна тамошней долины, прорезанной речкой Варандой, и там-то уж всё будет хорошо – и деревья, и тень, и вода из прибрежного источника…
Так всё и вышло, и в том месте, где грунтовка пересекает каменное ложе русла реки, чтобы начать подъём к Саркисашену, я с ней расстался и пошёл вдоль берега, сквозь зелёный живой тоннель в густом орешнике, покуда не оказался на открытом – и на удивление ровном – поле над рекой огибающей подножие тумба-великана на том берегу.
Представь себе почти отвесно вздыбленный футбольный стадион, заросший лесом до самого верха.