– Я тоже задавался вопросом, отчего
такими становятся, – сказал Филипп. – Может, его кто
обидел?
– Какая разница, Филя! – отмахнулся
Мешок. – У нас с тобой шестьдесят тысяч! Срочно выпить! Такие
победы просто необходимо отмечать.
Показались фары, мелькнули шашки
такси.
– Придумал, куда отправимся? – спросил
Филипп.
– Я рассчитываю на тебя. Но знай,
сегодня мы будем делать то, что претит природе экономиста: будем
ужасно расточительными.
– Мне ни разу не доводилось столько
тратить, поэтому лучшее, что могу предложить, – по-прежнему
пиццерия. Закажем большую свежую пиццу и с удовольствием слопаем.
Да и незачем, как ты говоришь, тратить всю сумму.
– А выпить? Я устал, хочу пивка, чтобы
немного расслабиться.
– Уверен, его там
достаточно.
– Ладно, на крайняк там и решим, куда
двигать дальше.
В пиццерии – большие красные диваны,
широкие столы, светло, комфортно и приятно пахнет съестным.
Посетителей почти нет, занято всего два столика. Михаил и Филипп
сели в дальний угол, где потемнее. Меню толстое, с ламинированными
страницами. Пару минут выбирали пиццу, остановившись на примитивном
варианте, где основные компоненты – курица, помидоры и какой-то
мегаособенный швейцарский сыр. Им сказали, что будет готовиться
минут двадцать пять. Но свежая пицца заслуживает ожиданий. Мешок
попросил две кружки самого лучшего светлого пива, но вмешался
Филипп:
– Нет, погоди-ка, – запротестовал он,
– мне лучше чаю.
Мешок выпучил глаза.
– Ты чё, Филя, с ума сошел? Давай-ка
пить вместе.
– Не хочу.
– Обижусь.
Официантка крутила головой, держа
карандаш наготове.
– Одну кружку, – согласился Филипп,
откинувшись на спинку дивана.
В назначенное время две официантки
внесли в зал пиццу. Пространство заполнилось соблазнительным
ароматом. Кто был в заведении, даже приподнялись посмотреть на
благоухающее чудо.
Мешок лопал восторженно. Он, как и
Филипп, устал от однообразной еды, готовящейся на плите общежития.
По пальцам стекал теплый жир, нижняя часть лица, в особенности
подбородок, тоже была в этом блестящем жиру. Мешок, в отличие от
Филиппа, в процессе еды ни разу не воспользовался салфетками. И
глотал, глотал, глотал. Когда с пиццей было почти покончено,
потянулся за последним куском, вопросительно взглянул на товарища
и, когда тот кивнул, схватил с облегчением, затолкал в рот, но на
том не закончил. Не смущаясь, собрал по углам коробки крошки,
кусочки помидоров, сковырнул расплавленные остатки сыра. Филиппа
забавляло такое поведение.