Тараканы свалки шли на штурм крысиных подземелий. Их широкие
приземистые тела вываливались из прогрызенных в стене ходов,
шлепались на землю и без раздумий атаковали защитников. Крысы
отбивались, нанося удары когтями, перекусывали усики и лапки,
отрывали головы - тараканы не страшились ничего. Упорно, волна за
волной, они шли на смерть, стремясь только к одному - дотянуться до
ближайшего врага, вонзить в его шкуру зазубринки лапок, впиться
острыми как лезвия жвалами и рвать плоть, выпуская из тела потоки
черной в подземном мраке крови.
Тени сражающихся плясали, то сливаясь в единый темный клубок, то
распластываясь в едва колышущуюся реку. Время от времени свет
выхватывал самых ближних, и тогда на стенах на миг вырастали
очертания гигантских невообразимо ужасных монстров, пришедших
словно из преисподней для того, чтобы вступить в смертельную
схватку и погибнуть. Глядя на мелькающие тени, ловчий подумал, как
бы проходила это битва, не будь здесь его - с фонариком и светом.
Тараканы бы нападали в полной темноте, и крысы сражались с ними
ориентируясь только на звук и запах. Босой прикинул, смог ли бы он
так жить - в вечном мраке и ожидании, когда за стеной заскрежещет,
завибрирует и из ниоткуда хлынут бездумные, невообразимо свирепые и
равнодушно жестокие враги.
Волны на стенах превратились в вулканчики. Они бурлили,
выплескивая из глубин свалки новые тушки насекомых-мутантов. Крысы,
поначалу отступившие, устремились в контратаку, оттесняя первые
ряды нападавших. Тараканы могли бы взять числом, но количество
прорытых проходов было все же ограничено, и вскоре защитники
подземелья окружили стену у лазов, встали в стройные боевые порядки
и методично уничтожали безостановочно наступающего
противника.
Ряды рядовых крыс постепенно редели, но прапора и лейтененты без
труда закрывали собой образовавшиеся прорехи. Они словно были
рождены для убийства тараканов, или пережили немало таких сражений
и пользовались полученным опытом. Их удары были точны, а броски
быстры и смертоносны. Одного движения пасти или лапы им хватало,
чтобы навсегда пригвоздить насекомое к полу. Босой в слабом неясном
свете фонаря не видел в точности, но был готов отдать руку на
отсеченье, что на тушке убитого таракана и следа особенного не
остается. Только где-нибудь между крыльев или между головой и
спиной темнеет аккуратная лунка от когтя или клыка, почти
незаметная, но от того не менее убийственная.