Она остановилась, прижимая ладони к разгоревшимся щекам, легко и нервно смеясь. Я собрался было вслух порадоваться ее уму и наблюдательности, но Андрес хмуро спросил:
– Какой же вывод? Вы ведь собирались доказать недоказуемое – относительность моральных норм?
– Сказки – это же вековая мудрость … – как-то сбилась Герти. – А они говорят, что ничего не предрешено, заранее не угадаешь. Все возможно.
– Нет, не в сказках, а у вас получается, что убивать, воровать и обманывать можно.
– Разумеется, можно, – вступила Марта. – В зависимости от обстоятельств. Мы здесь все ополченцы. Когда обстоятельства требуют, то… Можно ведь сказать: идем сражаться с врагами. А можно: идем убивать. Сказки говорят о том, как трудно понять обстоятельства, как легко ошибиться. Казалось бы, условия одинаковые, а поступать надо по-разному.
– Но я о том и спрашиваю: вы на какие моральные нормы опираетесь, когда решаете, как поступить? Обстоятельства обстоятельствами, но вы-то на чем стоите, когда хотите их понять?
– Да ведь мы не первые на свете живем, – сказала Юджина. – А люди чего только ни испробовали за тысячи лет. Испытанные возможности отложились опытом. В законах, обычаях, привычках, предрассудках. Вот и в сказках тоже. Опыт говорит, что нет нерушимых норм.
– Так. Вы уже постановили, что убивать можно. Воровать – тоже?
– Да не только мы. Даже в законе есть положение о безвыходной необходимости.
– И обманывать можно?
Словно не замечая, что Андрес не только спорит и досадует, но и по-настоящему рассержен, старшие сестры заговорили вместе:
– Обманывать – это как раз норма. Ложь предписана обычаями.
– То есть как норма?
– В зависимости от обстоятельств!
Андрес вскинул голову и неприятно побледнел.
– Тут не на что сердиться – успокаивающе вмешался Старый Медведь. – Ведь и в самом деле далеко не всегда надо быть правдивым и откровенным. Правила вполне внятные. В обычае, к примеру, неправда из вежливости. Кто этому не следует, слывет хамом. Такого не уважают. А бывает иначе – уважают и опасаются как человека резкого и сурового. Или еще: хранить доверенную тайну. Тут каждый сам решает, когда и почему нельзя дальше скрывать, а надо рассказать. Каждый взвешивает, сомневается. Ошибается. В ту или другую сторону. Еще врачебная тайна. Обман больного. Наверное, и еще что-то. Не могу сразу сообразить. Твердо осуждается не ложь вообще, а особая, для которой и слова особые. Клевета, наговор, интриганство, предательство, измена, двоедушие. А еще враки, брехня. Тут не столько осуждают, как презирают. Или посмеиваются.