- Сегодня! – со скорбной серьезностью я подтвердил предположение
Марины, – Завтра во всём этом смысла уже не будет.
- Тогда дерматолог или инфекционист! – решительно заявила моя
спасительница, – С писькиным врачом было бы проще, но ты ведь у
нас, наверное, комсомолец, Сережа? – взгляд девушки снова стал
насмешливым, – Тебе же не нужно, чтобы тебя потом замполит за
острую гонорею со свету сживал?
- Нет, душа моя, не нужно! Совсем не нужна нам острая гонорея! –
я даже вздрогнул, вспомнив майора Мухортова.
- Значит, дерматолог и чесотка! – деловито вынесла свой вердикт
моя красавица, – Нам телефон нужен!
Я встал из-за столика и пошел искать административно-угнетающую
верхушку этого заведения. Официантка проводила меня к заведующей
кафе. Миловидная женщина с янтарными бусами и беспокойными глазами,
после предъявления мной служебного удостоверения оказалась очень
доброй и понятливой. Она охотно предоставила нам с Мариной свой
небольшой кабинетик.
Уже через пятнадцать минут мы знали, куда нам ехать и,
поблагодарив янтарную женщину, направились на улицу ловить
такси.
Время поджимало, но сначала мы всё же заехали в гастроном. В
котором с легкой руки Светланы Сергеевны Шевцовой к моим
эпикурейским притязаниям относились благосклонно. Из него мы вышли
с бумажными пакетами, содержащими в себе три бутылки коньяка, две
шампанского и аж пять больших коробок шоколадных конфет.
Пока мы ехали к чесоточному доктору, Марина перераспределила
содержимое пакетов. Незнакомому пока доктору досталось две бутылки
коньяка и одна коробка конфет. Медсестре, через которую Марина
коррумпировала врача, всё та же коробка, но бутылка была уже с
шампанским. Третий сверток оказался самым презентабельным. В нем
оказался как коньяк, так и шампанское. И еще три коробки с
шоколадными конфетами. Этот пакет девушка оставила для себя.
Подлог и фальсификация свершились до обидного быстро и буднично.
Представительный мужчина в дымчатых очках и белом халате монотонно
перечислил мне симптомы, одновременно заполняя корявыми иероглифами
бледно-синенький листочек. Оказалось, что болен я не какой-то там
до вульгарной пошлости простонародной чесоткой. А заразным кожным
заболеванием с благозвучным названием акародерматит. Это
обстоятельство меня несколько утешило. Поскольку появилась надежда,
что женщины из бухгалтерии и кадров, к которым потом попадет мой
больничный, таких слов не знают. Тем более, написанных корявым
почерком, да еще на латыни.