- Врождённый, Эльвира Юрьевна, врождённый и патологический! – я
уже сделал несколько шагов прочь, когда услышал в спину
остановивший меня вопрос.
- А откуда ты узнал, что дело по Воронецкому прокурор мне
отписал?
Этот вопрос застал меня врасплох, а потом заставил притормозить
и развернуться. Новость была неожиданной. Теперь очень многое
изменится либо в лучшую, либо в самую худшую из сторон. Для меня
худшую. И зависело всё от того, смогу ли я сейчас подобрать
правильные слова для этой женщины или нет.
- Чего ты, Сережа, глазки-то выкатил, будешь лапшу вешать, что
не знал и просто так заявился? – презрительно усмехнулась Эльвира,
– Так ты не старайся, я тебе всё равно не поверю!
- Так ты и не верь, дура ехидная! – неожиданно откуда-то изнутри
вылетели «правильные» слова, – Ты тупая и злобная баба, Эльвира! И
теперь уж я к тебе точно, без повестки ни ногой! – я опять и уже
окончательно развернулся, и зашагал в сторону остановки. – Теперь
меня пусть приводом к тебе доставляют! – не оглядываясь, зло и
громко выплюнул я в окружающее пространство.
Сначала сзади по асфальту зацокали быстрые каблуки, потом меня с
неожиданной силой рванули за локоть.
- А ну стой, Корнеев! – мне в глаза вцепилась своим кошачьим
взглядом Эльвира, – Говори! Но только правду говори! Знал или не
знал?
- Говорю! Правду! Не знал! Да и откуда мне знать, ты сама
подумай! – я раздраженно выдернул из ее зацепа свой локоть, – Меня
второй день московская группа и в хвост, и в гриву, как шелудивого
бобика дрючит! Да и ваша лавочка, совсем не проходной двор, чтобы
такая информация так быстро из неё вытекала. А еще, ты сама знаешь,
что в вашей конторе у меня никого кроме тебя нет.
Эльвира слушала меня очень внимательно и также внимательно
всматривалась в моё обличье, выискивая очевидно, затаённые признаки
неискренности. Судя по тому, как ее лицо постепенно разглаживалось,
этих признаков она вроде бы не обнаружила. Передо мной снова была
Эльвира, которую я знал в самые лучшие минуты нашего прежнего
общения. Эту Эльвиру я и поцеловал.
Разговаривать о делах мы начали уже после второго,
неторопливо-обстоятельного и оттого очень «вкусного» сеанса
примирения наших душ. Тела мы примирили первым и очень бурным
сеансом. После относительно длительного капуцинского воздержания,
сейчас я не торопясь и с особой охотой лакомился этой зверюгой. В
какие-то моменты попутно, а в какие-то целенаправленно делясь с ней
изысками и радостями плотских познаний из своей многолетней
практики и немецких фильмов про людей.